Алексей Кортнев: «Дивиденды нам приносят песни, написанные 20 лет назад»

Актер, музыкант, автор-исполнитель, писатель – все это Алексей Кортнев. Перед концертом, который он дал в Ярославле, певец пообщался с корреспондентом «ЯР» и рассказал, с чем у него ассоциируется наш город, почему он выступал в электричке и какие песни приносят ему дивиденды. 

– Алексей, вы несколько лет не были в Ярославле с концертами и антрепризами. Изменился ли город за последнее время?

– Я ничего еще не успел посмотреть! Приехал на шестичасовом поезде и сразу на площадку. Но величественная панорама при въезде в город впечатляет. После заводских пейзажей постепенно открывается прелесть древнего города... Это очаровательно. Центральная площадь с кремлем, Волковский театр – они грандиозны.

Несколько лет мы не были в Ярославле. Поэтому нельзя сказать, что ярославская публика охвачена концертами «Несчастного случая»... И это упущение я надеюсь сегодня исправить.

– Если попросить вас в трех словах описать, что вы знаете о Ярославле, что бы вы сказали?

– Кремль, пиво, шины.

– Ваши слушатели, они какие?

– 20 лет назад я не мог представить на своем концерте 50-летнего человека, если только это не мои мама или папа. Сейчас это случается сплошь и рядом. Мы дожили до 50-летия, и наши сверстники активно ходят на наши концерты. Но в то же время самыми активными слушателями на наших концертах остаются люди в возрасте 20 – 30 лет.

– Какое самое необычное место, где вам довелось выступать?

– Как-то раз мы играли в электричке. Это была акция, посвященная юбилею Венедикта Ерофеева. Совсем недавно мы играли в рамках акции на рынке. Было очень весело.

Когда-то, когда мы были молодые и подрастающие, мы играли на улицах. Это было парижское метро, это было метро в Нью-Йорке, были Лондон и Эдинбург, самые разные их закоулочки. А самое интересное место… Вспомнил! Мы играли в Эдинбурге на театральном фестивале на улице, к нам подошла молодая пара шотландцев и пригласила выступить на следующий день у них на свадьбе. Это было потрясающе! Гонорар в 40 фунтов! Это целый видеомагнитофон. И мы, конечно, согласились.

На гонорар и купили какие-то видеомагнитофоны, приехали домой, все их продали. На выручку жили год, да еще приобрели костюмы и оборудование.

– Когда вы начали писать песни?

– Самые первые мои песни я не помню. Из того, что записывали мои родители, первая песня была «Котенок и щенок». Она написана до поступления в школу. Я помню первые строки: «в одной квартире жили котенок и щенок, приятелями были котенок и щенок», дальше не помню ничего. Наверное, была какая-то мелодия. Родителям понравилось.

– Но с творчеством вашу жизнь они не связывали?

– Мои родители по образованию математики. Так что они видели мою судьбу исключительно в стенах классического института. У меня вообще была нарисована карьера научная. Было известно, в каком академическом институте я буду защищать диссертацию и так далее. И вдруг все поменялось.

– Студенческий театр…

– Да, студенческий театр МГУ и сам университет – это то, из чего выросло все. Такого решительного влияния на меня и моих коллег по группе больше ничего не оказывало. Понятно, что мы потом общались с весьма и весьма интересными людьми, но первые впечатления и формовка как исполнителей, как группы произошла в стенах университета.

– Формирование было постепенным, или вы резко перешли эту черту?

– Однажды утром мы проснулись знаменитыми или еще что-то в этом духе... Нет, такого не было. Наша популярность росла постепенно, знаете, как звания дают по выслуге лет. Два года проработал – звездочка дзынь, еще два года – еще звездочка дзынь. Это было постепенно наработанно.

– Если пользоваться этой терминологией, то сейчас, по-вашему, какое носите звание?

– Ну какого-нибудь генерал-майора, наверное.

– Как давно вы писали новые песни для «Несчастного случая»?

– Последнюю – два года назад. А так за два года мы написали несколько спектаклей, песни для двух фильмов. В общей сложности вещей 50.

– Что вы делаете, когда едете в машине?

– Работаю, слушаю аудикниги. Последнее, что прочитал, – «Каменный мост» Александра Терехова, «Покорность» Мишеля Уэльбека, «Стоунер» Джона Уильямса. В выборе произведений я стараюсь ориентироваться на мнение литературоведов. Вообще у приличных журналов и на их электронных страничках есть рекомендации людей, вкусу которых я доверяю.

– Прочтенное влияет на ваше творчество?

–Тексты не меняются. Люди пишут так, как они научились писать лет в 12. И это не меняется, если только в их жизни не происходит какого-то катаклизма и перевода стрелки. Дело в том, что к 12 – 14 годам у человека словарный запас полон, после он дополняется незначительно. От чтения и слушания ты становишься более информированным, то есть в твоих текстах появляется больше информации, но не больше ума и не больше умения. Это с моей точки зрения. Вот смотрите, все знаменитые песни были написаны молодыми людьми в 19 – 20 лет. Исключение разве что сэр Пол Маккартни. Он и в 50 смог написать хит. Но в 20 он написал их несколько сотен. Вот и у нас так же. Мы пишем новые песни, потому что есть люди, которые следят за нашим творчеством. Но я прекрасно понимаю, что дивиденды нам приносят песни, написанные 20 лет назад.

– У вас были учителя? Кто оказал на вас наибольшее влияние?

– В личностном росте моими учителями были папа и мама. Интереснее и значимее для меня людей не было. Безусловно, мой учитель – это мой первый режиссер в студенческом театре. Несомненно, среди тех людей, которые оказали на меня влияние, были Леша Иващенко и Георгий Васильев, дуэт Иваси. Ну, и все мои жены.

– А для кого вы являетесь учителем?

– Я надеюсь, что для своих детей. У меня их много.

– Музыкант, переводчик, автор-исполнитель, актер… Вы окончательно укоренились, что это ваша сфера? Или не исключаете появление нового интереса?

– Не думаю, что у меня вспыхнет какой-то новый интерес. Я довольно хорошо понимаю, что я могу, что не могу, что получается хорошо, а что получается не очень хорошо. Учиться же чему-то новому мне не хочется. А потом мне всегда есть чем заняться: писать тексты, диалоги, стихи. И это мне не надоедает. Думаю, новому учатся или мятущиеся натуры, или те, кому надоело то, что он делает, кто понял, что до предела дошел на этом пути. Мне есть куда двигаться дальше. Я понимаю, что сияющих высот я не достиг.

– Как вы определяете, профессионал человек или нет?

– Все просто. Если он получает деньги за то, что он делает, он профессионал.

– А как вы боретесь с таким явлением, как творческий кризис?

– Встретившись с этим состоянием лет 20 назад, я научился бороться с ним. Переключаюсь на поденную работу. И это очень помогает. Когда ты не знаешь, что писать для себя, начинай писать про других: для театра, для кино, для мюзикла и так далее. Ведь то, что ты умеешь делать, ты можешь делать механически. Потом постепенно кризис в душе проходит, и вновь можно писать для себя. Здесь, как и в политике, экономике, все идет по синусоиде: спуск – подъем – спуск – подъем.

Фото автора и Андрея Гордеева