Андрей Колядин о блокировке соцсетей: мы уничтожили огневую мощь наших противников

Заместитель губернатора Ярославской области Андрей Колядин в эксклюзивном интервью «Ярославскому региону» рассказал об отношении к специальной военной операции на Украине, об информационной войне и блокировке некоторых социальных сетей, а также о помощи военным и жителям Донбасса.

– С 24 февраля Президент РФ объявил о начале военной спецоперации на Украине. Как вы восприняли эту информацию, и стало ли это неожиданностью?

– Если бы я знал такие вещи заранее, то, наверное, я бы был другого влияния и другого политического уровня. Конечно, никто меня не ставил в известность, но внутреннее предощущение, что такое может случиться, было. Это связано с  наблюдениями за динамикой отношений западных стран к России. За последние 30 лет я с возрастающей тревогой наблюдал за тем, как шаг за шагом НАТО входило в новые территории, приближаясь все ближе и ближе к границам нашей страны. При этом  в официальной повестке североатлантического блока утверждалось, что никаких претензий к России нет. Меня очень беспокоила их риторика в отношении целого ряда стран, придерживающихся иных политических позиций, отличных от европейских или американских. Ни одна из стран, где была насильственным образом устранена сложившаяся за века политическая система в результате инициированных революций, не стала жить лучше. Без суда и следствия были уничтожены лидеры и политические режимы в Ираке и Ливии. Были организованы попытки сделать то же самое в Сирии. Росло и давление на Россию. По любым формальным и неформальным поводам начали появляться санкции, и они плодились каждый год. В медиапространстве западных страны мы начали фигурировать как «ось зла», то есть, по сути, начался тот же самый процесс, который был уже апробирован в целом ряде нежелательных западному миру государств. Давление было ориентировано и на приближенные к России страны. Милитаризация Украины, риторика, которая за последнее десятилетие здесь складывалась, также вызывали беспокойство.

Начало специальной военной операции, с одной стороны, шок, потому что мы не всегда готовы к переломным моментам истории. С другой стороны, я понимал подоплеку этого решения и осознавал, что больше терпеть нельзя, ведь следующим этапом будет прямая угроза моему государству.

– Вы упомянули, что фактически  информационная война началась задолго до февральских событий. Как вы думаете, есть ли нам что противопоставить, и как эта информационная война сказывается на Ярославской области?

– Здесь территория внутренне свободных людей, но очень патриотичных. Не случайно Минин и Пожарский основную часть своего войска – 20 тысяч из 24 тысяч человек – собрали на территории  Ярославской области.

Конечно же, мы зафиксировали немало попыток извне запудрить мозги людям, выдавая  белое за  черное, а черное – за белое. Более 500 фейков, которые были сгенерированы там, пришлось опровергать через разные каналы коммуникации, рассказывая о том, что происходит на самом деле. Местные лидеры общественного мнения в состоянии разобраться, что они думают по поводу той лжи, которая в изобилии поступает как через мировые СМИ, так и внедряется к нам через комментарии в Telegram-каналах от анонимных источников.

Я могу сказать, что Ярославская область довольно быстро включилась в процесс противостояния этой массированной атаке, которая в конце февраля пролилась ушатами в медийное пространство России. Уже примерно к марту появились десятки, а потом уже и сотни людей, которые выступали в СМИ и говорили о поддержке действий руководства нашей страны, о том, что они думают по поводу всех попыток нанести ущерб нашему государству. В настоящий момент речь идет уже о тысячах спикеров. Поэтому я могу сказать, что информационная война и хакерские атаки, которые велись по всем каналам (по нескольку недель  продолжались ddos-атаки на различные средства массовой информации, правительство региона) провалились.

Если за тобой правда, то зачем ты включаешь механизмы нанесения ущерба, зачем ты размещаешь соответствующие информационные поводы анонимно, почему ты не представляешь собственную позицию официально? Когда позиция отстаивается гнилым способом, то, скорее всего, и позиция гнилая. Я считаю, что мы информационно и санкционно в настоящий момент удерживаем достаточно крепкие позиции на территории Российской Федерации.

– Согласано ВЦИОМ, на начало мая рейтинг одобрения работы президента вырос, ему доверяют 81,5% россиян. Рост поддержки фиксируют и другие социологические структуры. Чем, на ваш взгляд, это объясняется?

– Тем, что народ не глуп: люди видят, что происходит вокруг. И президент никогда не скрывал свою обеспокоенность действиями «наших западных партнеров». И каждый раз, когда их шаги были недружественными, президент об этом говорил. Он обращался ко всем лидерам государств, инициирующим недружественные действия против России. Но с Россией просто перестали считаться, ее в определенный момент просто перестали слышать. Если раньше был информационный фон один – благостный, а действия были негативными, то теперь убрали и этот информационный фон: в последние месяцы шло прямое давление на нашу страну, на Беларусь, на Казахстан – на всех союзников России. И у людей было прямое ощущение, что Россию пытаются загнать в угол. И когда президент предпринял шаги по защите нашей страны, то, естественно, граждане, видя эту тенденцию, главу государства поддержали.

– Отношение к специальной военной операции стало лакмусовой бумажкой, которая некоторых людей проявила с неожиданной стороны. Для вас что-то стало открытием?

– Я никогда не воспринимал людей, которые ненавидят нашу страну и желают ей зла. Такие люди были всегда – и до спецоперации. Но я отношусь с определенным внутренним пониманием к россиянам, которые растеряны. Это обычные люди, которые живут в парадигме «миру – мир», они так воспитывались и не совсем понимают необходимость жестких действий в защиту суверенитета и самобытности нашей страны. Поэтому им просто нужно объяснять, рассказывать, доказывать – это моя профессия, и я этим и занимаюсь. Я считаю, что и у президента, и у лидеров общественного мнения достаточно аргументов, чтобы доказать необходимость защиты интересов нашей страны, и это время назрело.

– Как вы относитесь к блокировке некоторых социальных сетей и сами насколько активно ведете свои страницы?

– Я не веду социальных сетей. Сражение на поле брани ничем не отличается от сражения в информационном пространстве. Сражение на поле брани рассчитано на нанесение максимального ущерба противнику. Нанесение ущерба противнику – а мы противники сейчас для западных стран – существует и в информационном пространстве. Причем ущерб этот разный, в том числе психический, рассчитанный на возбуждение страха, ненависти, выведение из состояния равновесия. Что делает государство, если в него стреляют? Оно уничтожает огневые точки противника, которые собираются наносить ущерб и разрушают жизнь людей. По сути своей, информационная война та же самая огневая мощь наших оппонентов, которая была направлена на граждан РФ. В том, что ее в непростых условиях ограничили и подавили, есть определенная логика.

Наверное, через какой-то промежуток времени, когда миссия РФ будет выполнена, произойдет либерализация и появятся новые источники информации. Но это уже будут другие условия – без внешних для России угроз.

– Вы работаете в регионе уже несколько месяцев. Сложили ли вы свою картину о внутриполитической ситуации в Ярославской области, и как на социально-политическую устойчивость влияет специальная военная операция?

– Я глубокий сторонник системы договоренностей. А в Ярославле говорят не «договориться», а «выговориться». На протяжении четырех месяцев я выговаривался со всеми политическими элитами, лидерами общественного мнения, с оппозиционными и позиционными игроками с очень простой целью: России в формировании новой государственности придется пройти непростое время, связанное и с санкциями, и с внешним давлением. Я хочу, чтобы ярославские элиты не использовали эти трудности для своих сиюминутных политических дивидендов. Мне бы хотелось, чтобы элиты были объединены единой целью – это защита интересов Ярославской области, развитие региона и защита нашей страны. И с кем бы я ни говорил, эти внутренние цели просматриваются в каждом человеке. Я считаю, что этот внутренний костяк – любовь к области, желание развития региона – есть в каждом политике, с которым я встречался. И мы нашли те формулы и идеи, которые нас объединяют. Как результат – в настоящее время кратно снизилось информационное давление на власть, кратно снизилось желание враждовать различных элитных групп. В состоянии постоянных переговоров мы создали вектор, который нужен: люди выступают за величие своего региона, а регион является одним из флагманов РФ. Подобные системы договоренностей на других территориях приводили к спокойному, поступательному развитию территорий, в которых я работал. Я надеюсь, что вместе с избранным губернатором удастся обеспечить это и здесь.

– Какая работа ведется в регионе в рамках оказания помощи участникам специальной военной операции, жителям Донбасса, а также семьям погибших и раненых?

– Мы определили суммы, которые идут на поддержку семей погибших и раненых во время спецоперации, мы определили систему льгот для этих категорий. Недавно президент озвучил инициативу, что дети погибших смогут без экзаменов  поступать в вузы – это будет реализовано и на территории региона. Мы стараемся помочь с гуманитарной помощью, с обеспечениеи боевого снаряжения. С губернатором мы встречались с ранеными, которые долечиваются на территории области. Кстати, стоит отметить, что они в добровольном порядке были намерены вернуться к выполнению поставленных президентом задач. Я принимал участие в похоронах большинства героев, погибших в спецоперации, общался с родственниками, старался им помочь, передавал им правительственные награды. Система гуманитарной, финансовой помощи будет продолжаться, и процесс этот не остановится.