Главное:
Пилот Михаил Найдорф: «Меня до сих пор приводит в восторг каждый полет»

Пилот Михаил Найдорф: «Меня до сих пор приводит в восторг каждый полет»

 
В воскресенье, 14 июля, в Ярославской области завершился 12-й фестиваль воздухоплавателей «Золотое кольцо России». В небе над Переславлем-Залесским и Ростовом Великим можно было увидеть 11 аэростатов. Одним из участников фестиваля стал старейший из действующих пилотов тепловых аэростатов в России Михаил Найдорф. Он рассказал корреспонденту  «Ярославского Региона» о том, зачем снова и снова поднимается в небо.
 
– Михаил Аврумович, вы много лет сами конструируете воздушные шары. С чего все началось?
 
– В 57-м я окончил техникум по специальности «Самолетостроение», и меня распределили в Долгопрудненское конструкторское бюро автоматики (ДКБА). Эта организация появилась после того, как США запустили на территорию СССР армаду автоматических аэростатов-фоторазведчиков. Они отсняли нашу территорию «от» и «до». Я видел несколько снимков. На них четко просматривались бортовые номера бомбардировщиков на аэродроме под Новосибирском. И это при том, что съемка велась с высоты 32 километра! Разумеется, нам нужно было, так сказать, нанести ответный удар. Два или три фоторазведчика спустились ввиду неисправности. Мы их подобрали, сняли эскизы и собрали аналогичные аппараты.
 
Потом я участвовал и в других секретных проектах. Тепловой аэростат, похожий на те, что используются в гражданской авиации сейчас, мы сделали еще в 61-м. Он был автоматическим и предназначался для военных целей. На защите проекта председатель госкомиссии спросил: «А вдруг шар сядет на крышу райкома партии?» Мы объяснили, что при снижении высоты топливо сливается, горелка гаснет, поэтому здание райкома партии никоим образом не загорится. Но нашу работу все равно «зарубили». А в конце 80-х, когда в стране поднялась волна интереса к воздухоплаванию, меня вызвал главный конструктор ДКБА и сказал: «Будешь делать тепловой аэростат». Управились мы быстро, за год. Первый раз я поднялся в небо в качестве пассажира и твердо решил: умру, но летать буду обязательно!
 
– Тяжело было в учении? 
 
– Со мной занимались два инструктора. Один бил меня по рукам, когда я хватался за веревку клапана, и кричал: «Не трогай! Шар сам пойдет вниз!» А другой возмущался: «Ты зачем веревку выпустил?» Но положенные часы я отлетал, экзамены сдал. А в 93-м одним из первых в стране получил пилотскую лицензию. Мне выдали удостоверение номер 005. Конечно, хотелось бы 007, но…
 
– Вы летали и в России, и за рубежом. Где самые впечатляющие виды?
 
– Я два раза в жизни писал стихи. Когда был влюблен в свою нынешнюю жену, сочинил поэму. А затем, пока учился летать, – целую песню! Меня до сих пор приводит в восторг каждый полет. Одно из любимых мест – каньон Березовая балка в окрестностях Кисловодска. Это живописное ущелье протяженностью почти два десятка километров: опускаешься на воздушном шаре на дно и плывешь посреди скал. Кстати, над каньоном протянута высоковольтка, и однажды мы решили слихачить и проскочили под ней так, что до купола оставалось совсем чуть-чуть. Организаторы фестиваля, который там проводится, пригрозили, что тот, кто еще раз сунется под провода, отправится домой.
 

Видео с Youtube

 
– Любоваться красотами здорово, конечно. Но экстрима наверняка тоже хватает.
 
– Еще бы! Как-то на соревнованиях в Кунгуре был ветрильник жуткий. Выгрузили уже корзину – и вдруг приходит эсэмэска, что полет отменяется. Вздохнули с облегчением и поехали на базу. По дороге видим, что Сережа Латыпов, один из лучших российских пилотов, пытается-таки взлететь. Да еще с открытого поля! Оболочка наполняется воздухом, шар привязан к «Газели», на корзине четыре человека висят. И вот после очередного порыва ветра трое из них резко падают, а машина становится на передние колеса. Только это Сережу и отрезвило, он открыл клапан, и шар опустился.
 
– Нестандартные посадки не редкость?
 
– Буквально недавно рядом с кладбищем сели. Два раза приземлялись на территорию сумасшедших домов. В Великих Луках как-то раз угодили в болото: чтобы вытащить шар, пришлось вызывать ГАЗ-66. Да что там! Уже во время первого самостоятельного полета я хлебнул лиха. Дело было зимой. Корзину протащило по сугробам метров 150, вся она, естественно, забилась снегом. А затормозил шар на опушке леса. Я боялся, что улечу в чащу, но, как оказалось, перед стеной из деревьев воздух поднимается вверх, а внизу образуется что-то вроде подушки, шар упирается в нее и останавливается.
 
– Внештатные ситуации в воздухе случаются?
 
– Мне всегда задают этот вопрос. И я всегда говорю, что отвечать на него не буду, потому что не хочу подрывать престиж воздухоплавания. Да, были внештатные ситуации, но это единичные случаи. 
 
– Страшно было?
 
– Страшно, конечно! Человек, который поднялся выше уровня телеграфного столба, – уже кандидат в покойники. 
 
– Да уж. В результате крушения воздушного шара в Египте в феврале этого года 19 человек погибли.
 
– Раньше в Египте летали английские пилоты. А потом египтяне решили, мол, зачем мы будем англичанам платить, мы же сами с усами. Вот скажите, разве нормальный пилот выпрыгнет из корзины, бросив пассажиров? А как член наземной команды может привязать удерживающий фал за шланг баллона? Это же просто дикость! К гибели людей привел человеческий фактор. Что касается техники, то я верю в ее надежность. Да и статистика говорит, что тепловой аэростат считается одним из самых безопасных видов авиационного транспорта.
 
– Вы, наверное, очень счастливый человек, если на работе занимаетесь любимым делом. Все ли ваши мечты осуществились?
 
– Почти. Я еще хочу на борту дирижабля побывать хотя бы в качестве пассажира. Воздушный шар ведь всегда движется по ветру, а на дирижабле можно и против ветра лететь.
 
Фото Ирины Пичугиной
 

 

Короткий адрес этой новости: https://yarreg.ru/n2tyt/
интервью

Самые интересные новости - на нашем канале в Telegram

Чат с редакцией
в WhatsApp
Чат с редакцией
в Viber
Новости на нашем
канале в WhatsApp
Новости на нашем
канале в Viber
Новости на нашем
канале в Viber

Предложить новость