Чао, Антонио!..

Отец Сильвестр о последних днях жизни великого Тонино Гуэрры, доброте, рентгеновском зрении и ненаписанном сценарии про ярославских сирот

– Тонино не любил об этом вспоминать, но мне иногда рассказывал. Он прошел через немецкие лагеря, жутко голодал. Когда Гуэрру вместе с остальными заключенными освободили и он сделал несколько шагов за ворота, то увидел порхающую бабочку. Первое желание было съесть ее! Но он тут же одернул себя, нельзя: маленькое существо – символ свободы, красоты, торжества жизни. Отец Сильвестр был знаком со всемирно известным сценаристом, писателем и поэтом всего 4 года, но за это время они стали близкими друзьями. В своем скромном домике в селе Сулость Ростовского района Ярославской области священник бережно хранит подарки недавно ушедшего из жизни мастера, а в памяти – встречи и душевные разговоры. – С тех пор бабочка – его символ, бабочка у Тонино везде. Видите, они и на подаренных мне рисунках.

На одном языке

Сувениры, книги, написанные Гуэррой и о Гуэрре, картины со сказочными существами – и везде посвящение аккуратными итальянскими буквами. Форзац одного издания батюшка рассматривает с особым трепетом.

– Вот тут ангел, играющий на свирели, и его любимое ко мне обращение «падре Сильвестре». Представляете, Тонино нарисовал его за секунды, двумя росчерками. И вот эту свистульку в виде забавной птички он своими руками слепил, – на губах священника улыбка, в глазах светлая грусть. – Гуэрра был добрым, жизнерадостным. Бывало, он звонит мне сюда, в Сулость, просто передать привет и поделиться хорошим настроением: «Сильвестре, Чао!», я ему: «Чао, Антонио!», и вешаем трубки.

Первая встреча итальян­ского сценариста и ростовского священника произошла в квартире Гуэрры в его родном Сантарканджело‑ди‑Романья. В гости к знаменитости батюшку привели общие друзья.

– С первых минут разговора стало ясно, насколько это глубокий человек, – рассказывает отец Сильвестр (Лукашенко), – и вместе с тем веселый, легкий.

Ярославец знал только отдельные фразы на итальянском, так же как и Гуэрра на русском. Но языкового барьера новые приятели не ощущали.

– Казалось, будто мы уже сто лет знакомы и говорим на одном языке, – объясняет необъяснимое Сергей Лукашенко. – Когда же возникала необходимость, супруга Тонино Лора всегда приходила на помощь с переводом.

Мировая знаменитость, обладатель многочисленных «Оскаров», «Пальмовых ветвей» жил скромно, а гостей принимал радушно.

– Сам он был очень прост в общении, в домашней обстановке тоже не признавал вычурности и каких‑то излишеств, – вспоминает настоятель храма в честь мученика Андрея, – простая мебель, что‑то вообще сделано своими руками, и везде книги, книги… За столом, бывало, соберемся, обязательно за всеми ухаживает. «О, Сильвестре, попробуй, понравится!». И положит пиццу или обожаемую им пасту, например с трюфелями. Или: «Это тебе невкусно, не бери, Сильвестре! Лучше выпей моего любимого вина».

Рентгеновский взгляд

Позже ярославец еще несколько раз приезжал в гости к знаменитому итальянцу, встречался с Гуэррой в Москве, Санкт‑Петербурге. А однажды в своей московской квартире супруга сценариста Лора обратилась к священнику с просьбой стать их духовником.

– Я ответил, что для меня это радость. Ведь даже короткое общение с Тонино было удивительным событием, – с теплотой вспоминает батюшка. – Мы с ним могли говорить обо всем на свете, только о политике Гуэрра беседовать не любил. Часто задавал мне философские вопросы: что есть Бог, вера, монашество? Вообще его интересовало все, о чем думает и что чувствует человек. Сам он обладал удивительным даром видеть людей насквозь. Смотрел, будто рентгеном просвечивал. Несколькими меткими словами мог моментально охарактеризовать сильные и слабые стороны. Мне кажется, его секрет в том, что мир он воспринимал просто и по‑детски, а потому честно. Он выхватывал какой‑то кусок из жизни и переносил его в свои сценарии. Ничего не усложнял, не искажал, лишь наполнял добром.

Любитель пошутить, по‑дружески поболтать с простыми людьми, Гуэрра о своих проделках с удовольствием рассказывал «падре Сильвестре».

– Однажды они с Феллини прогуливались по римским улочкам. Видят, скромная парикмахерская, двери открыты, никого нет. Тогда они зашли, сели в два кресла и так продолжали беседу, – с улыбкой пересказывает священник. – К ним выходит парикмахер и в удивлении застывает, не успев предложить стрижку. Тем временем около еще недавно пустующего салона собирается народ. Надо же, Тонино с Феллини сидят! Через несколько минут знаменитости, как ни в чем не бывало, встают и уходят. Оглядываясь, со смехом замечают: к освободившимся креслам выстроилась очередь из желающих постричься.

Последняя встреча

Радостные воспоминания остались у отца Сильвестра от 90‑летнего юбилея знаменитого сценариста. Праздновали с размахом: в двух российских столицах и на родине Тонино. Ярославец был приглашен все три раза.

– Но за праздниками, встречами, застольями уже были видны первые звоночки плохого самочувствия Тонино, – с сожалением вздыхает священник. – На спектакле по его пьесе «Мед», которую Юрий Любимов поставил на Таганке, Гуэрра здоровался со всеми, улыбался, но когда я подошел, признался: «Мне так плохо, Сельвестре, тяжело».

Тонино очень хотел из Москвы приехать в ярославские места, куда наведывался и раньше. Он вообще часто признавался в любви к России. Отцу Сильвестру объяснял: «Здесь есть душа». Вот и в этот раз мечтал с женой и другом прогуляться по древнему Ростову.

– Но заболел, поездка сорвалась, – говорит отец Сильвестр. – Тонино очень переживал из‑за этого.

В следующий раз со своим ярославским другом Гуэрра увиделся на 92‑м дне рождения 16 марта этого года, за неделю до смерти.

– Он уже был плох. Лежал у себя в комнате, рядом постоянно присутствовал врач, ставил капельницы, – с горечью вспоминает священник, – но к нему все равно шли и шли люди. Друзья, местный губернатор, мэры городов, в которых он бывал. Дети из Сантарканджело пели на площади перед домом песни. Было тепло, дверь балкона на втором этаже открыта. Тонино ничего не говорил, кому‑то могло показаться, что ему уже все равно, но нет, он слушал. Я зашел в комнату, успел сказать только несколько слов. Мы подержались за руки. Понимал ли я, что это наша последняя встреча? Думаю, да. Тонино смотрел мне в глаза, как прощался.

Когда все уже было кончено, отцу Сельвестру позвонили итальянские друзья, потом Лора. Просила помолиться. Он бы сделал это и без просьб. Впереди похороны, а билеты на самолет удалось достать с большим трудом. Но не прилететь батюшка не мог, нужно поддержать жену друга. Пройдет время, утихнет боль, и ростовский священник сможет вернуться к одному делу, которое они когда‑то задумали с Тонино, но так и не осуществили.

– Гуэрра предложил, чтобы в России сняли фильм о детях из детских домов, ему хотелось провести параллель между поколением послевоенным и нынешним, – рассказывает священник. – Он готов был помочь написать сценарий, на роль постановщика думали позвать одного из ярославских режиссеров. Тонино описывал, какими должны быть первые кадры этого фильма, какая особенная черта характеризовала бы каждого ребенка. Сыграть в фильме могли бы дети из реальных детдомов Ярославской области. Гениальный человек хотел нам помочь, но не успел. Но мы‑то пока остались. Надеюсь, что в наших силах будет завершить еще одну добрую историю этого мудрого сказочника.