«Граница всегда живая…»

Именно на границе любая держава проверяется на прочность. Наши воины-пограничники первыми брали на себя удар нацистов в Брестской крепости, сражались на острове Даманском и не сдавались до последнего на афганских рубежах. Те, кто жил на последнем рубеже, знают: там тревожно в любые времена. Ветеран Великой Отечественной войны Василий Епифанов, прослуживший на границе 30 лет, рассказал о том, где ему пришлось тяжелее всего.
Приказано уничтожить
Родился Василий Епифанов в деревне под Саратовом, а когда в 1932–1933 годах там начался страшный голод, его семья переехала в Горьковскую область. Оттуда восемнадцатилетним мальчишкой Василий и уходил на войну.
– В июле 44-го я окончил училище во Владивостоке, – рассказывает ветеран. – И сразу оттуда, будучи уже младшим лейтенантом, отправился служить на границу, в Приморский пограничный округ. Первое ощущение было, что попал в какую-то неизвестность: вроде война идет, а здесь кажется, что все тихо. Вскоре я понял, что это только видимость, – обстановка была боевая.
Одна из первых и самых серьезных операций в жизни Василия Николаевича состоялась 8 августа 1945-го.
– Нашему отряду из 60 человек было дано задание перейти государственную границу с Маньчжурией и уничтожить японский пограничный пост, – рассказывает Василий Епифанов. – Такие же приказы получили и соседние заставы по всему Дальневосточному округу. Все мы должны были выступить в час ночи, а напасть ровно в три.
Отряд, в котором служил младший лейтенант Епифанов, опоздал с наступлением на два часа. Это и спасло жизнь многим бойцам.
– В разных местах расстояние от русских застав до японских было не одинаковым, – говорит Василий Николаевич. – Наша застава «Виноградная» была одной из самых удаленных – идти 5 километров. К тому же как назло уже два дня лил дождь. А нужно было бесшумно спуститься с высоты 543 метра. Когда мы вышли на водораздел между японскими и нашими горами, то поняли, что из-за дождя все реки поднялись, а брода мы не знаем.
В довершение всего передвигаться бесшумно было практически невозможно: каждый солдат шел в полной экипировке, неся на себе оружие, котелок, противогаз и другое снаряжение.
– В результате мы подошли к японцам только в 5 утра, и я очень переживал, справимся ли с заданием, – признается ветеран. – Первой действовала группа захвата – ее задача была снять часового. Правила были жестокие, но на войне приказы не обсуждаются: если спит часовой – зарезать, если бодрствует – застрелить.
Услышав первый выстрел, японцы проснулись и тут же заняли оборону. Бой продолжался долго, противник не собирался отступать ни на секунду.
– Японцы использовали свое двухэтажное здание, которое для пограничных постов считалось довольно высоким, – объясняет Василий Епифанов. – Забравшись на чердак, они осветили оттуда всю местность и, увидев, где мы ползем, открыли огонь.
Пограничники в свою очередь стали забрасывать здание ручными гранатами, но почему-то те тут же отлетали обратно. Оказалось, что на окнах были прикреплены специальные сетки.
– Тут в ход пошли уже противотанковые гранаты, – рассказывает ветеран. – В доме пробили огромную брешь, и победа вскоре была наша.
Задание мы выполнили, причем из-за того, что советские самолеты пролетели в тыл бомбить Харбин, как и ожидалось, в 3 часа ночи, а нападение на японский пост произошло только в 5, неприятель успел расслабиться и потерять бдительность. И русские пограничники почти не понесли потерь. Но есть событие, из-за которого вспоминать об этой операции Василий Епифанов не любит.
– В бою погиб один-единственный солдат – Женя Голубев, и я до сих пор не могу себе этого простить, – ветеран с трудом сдерживает слезы. – Парнишка из Сибири, он был сиротой, воспитывала его старенькая бабушка. Такой понятливый, добрый и даже наивный, ему исполнилось 18, и он попадал под приказ, согласно которому таких молодых на операцию брать нельзя.
Под руководством Василия Епифанова была группа из 19 человек в составе отряда. И мальчишка пристал к командиру: мол, возьми и возьми!
– Так не велено брать! – убеждал его Епифанов.
Но потом все-таки уступил уговорам и получил разрешение вышестоящего начальства. Сообщить о смерти бойца и месте, где находится его могила, Василий Николаевич решил сам. И потом еще несколько лет переписывался с бабушкой Жени, поддерживал женщину, как мог.
«Секрет» для преступника
Но переписку пришлось прекратить, когда Василия направили в Закавказье. Какое-то время Епифанов служил в учебном погранотряде, где готовил младших командиров. А в 1958-м был назначен начальником заставы в Батуми.
– Задерживать нарушителей приходилось десятки раз, – рассказывает ветеран. – А однажды местный таксист был найден убитым в своей машине, стреляли в затылок. Началась охота на убийцу.
Василий Епифанов руководил операцией. Горку, на самом верху которой была пещера – укрытие преступника, решено было оцепить двумя ярусами: у тропы на подъеме и метров на 20 выше самой пещеры.
– Ночь. Мои люди залегли в засаде, – описывает Василий Николаевич. – Преступник с взведенным обрезом, осматриваясь, крадется в свое логово. В начале тропы он практически наступил одному из солдат на голову. Слава богу, что тот стерпел и не издал ни звука.
Поднявшись к пещере, незнакомец громко вздохнул, расслабился и опустил оружие. Тут же сработал «секрет» – специальный наряд из пяти человек, а с ними розыскная собака. Пес мгновенно сбил убийцу с ног, и удалось избежать стрельбы. Оказалось, что это был житель Ленинградской области, который, скрываясь от закона, вплавь готовился пересечь границу, а таксист был убит, потому что узнал о его планах.
– Сотни ночей ушли на поиск и поимку нарушителей, – вспоминает ветеран. – Граница всегда живая, даже в мирное время. Я считаю, что если бы, как раньше, держали ее на замке, то не было сейчас у молодого поколения такой, например, беды, как наркотики, поставляемые к нам именно из соседних стран.
Анна КОУЗОВА