Александр Кузин: «Не превращайте театр в бюро услуг!»

Преподаватель Ярославского театрального института рассказал о том, почему актеров нужно не учить, а воспитывать

Кузин – лауреат премии Ленинского комсомола, шестикратный обладатель премии Волкова, трехкратный – «Самарской театральной музы», лауреат множества фестивалей. И это далеко не полный список.
– Александр Сергеевич, что в ряду этих наград для вас значит полученная на днях премия имени М.И. Царева в номинации «За успешное воспитание актерской смены»?– Среди многих моих театральных наград эта – первая «педагогическая». Она является выражением очень высокого признания и дается в год одному-двум театральным педагогам. Для меня это, во-первых, очень ценно (и дело тут не в деньгах, а в итогах четырехлетней работы с моим курсом), во-вторых, неожиданно. Я никаких заявок не подавал. Просто специалисты побывали на фестивале «Будущее театральной России», посмотрели спектакли на других фестивалях. И потом сами инициировали мое выдвижение на соискание премии.
– Как преподаватель, выпустивший не одно поколение молодых актеров, что скажете о современной театральной школе? Может она взрастить новых Смоктуновских и Раневских?– К сожалению, я вижу, как меняются приоритеты в педагогике. Уходит высокая миссия, профессия театрального актера становится утилитарной. Все вокруг подчиняется коммерции. Вообще научить быть актером невозможно. Можно объяснить технологию, но не больше. Наша русская театральная школа славилась именно тем, что в ней не просто учили, а воспитывали. Я уверен, что есть люди, которые не имеют права заниматься преподаванием. Уже давно наметилась тенденция, что в педагогику идут неудавшиеся актеры, несостоявшиеся режиссеры. Чему они научат? Педагогом надо родиться. Это, как у нас говорят, такой состарившийся ученик, и как истинно творческий человек он должен впитывать проблемы мира и чувствовать ритм современной жизни. К тому же я считаю, что сегодняшним абитуриентам очень сложно живется, гораздо сложнее, чем тогда, когда учились мы.
– Неужели сложнее? Вроде бы много свободы, нет ни идеологического прессинга, ни информационных границ. Разве не так?– Испытание свободой – очень страшное испытание. Жить вне идеологии действительно трудно. Систему запретов нужно выстроить для себя самостоятельно. Грустно смотреть, что молодые люди воспринимают эту самую свободу как распущенность. Происходит это от невеликого ума, недостатка воспитания.
– Можно чуть более подробную характеристику нынешним абитуриентам Ярославской «театралки»?– Выросло поколение неграмотных людей, необразованных и невоспитанных. Они хорошо знают компьютер и языки, но совсем не привыкли читать. А ведь только хорошие книги могут воспитать воображение, развить природу чувств. Вот вы плачете над книгами? А для актера это важно вдвойне – тонко чувствовать, сопереживать.
Душа сегодняшних юношей и девушек подчас спит или по крайней мере дремлет. Отдельная проблема нынешнего абитуриента – так называемый несодержательный юмор, который в числе прочего они воспринимают с телеэкрана. Это же катастрофа! С поступлением в наш институт у них возникает череда культурных шоков. Некоторые впервые в жизни слышат симфонический оркестр, начинают посещать картинные галереи, смотрят «правильное» кино и, наконец, начинают читать.
– В одном из интервью вы сказали, что «из театра уходит» слово. Как с этим обстоит дело в Волковском? Взять хотя бы «Горе от ума»: визуальный ряд настолько давит и поглощает, что от самого произведения мало что остается. Ученики одной ярославской школы, которых привели на пьесу из школьной программы, сказали, что ничего, кроме «дискотеки» на сцене, не поняли. – Возможно, театру нужна была встряска. Конечно, что-то ему вполне удается, что-то получается плоско. Проблема в том, что театральное искусство становится искусством приятных картинок. А ведь русский театр всегда держался именно на слове. Нельзя превращать его в бюро услуг, работающее по менеджерскому принципу «Чего изволите?». Я уверен: если скажут, чтобы на сцене совсем не было текста, его не будет. А ведь нужно стараться приподнять современную молодежь до своего уровня, а не играть на их поле.
– Думаете, можно взять и перевоспитать целое поколение?– Честно говоря, в одном отдельно взятом городе вряд ли можно изменить ситуацию. Тут каждый человек должен захотеть этого сам. Вытащить себя за волосы, как это делал барон Мюнхгаузен. Меня когда-то спрашивали, что я буду делать, если уйду из театра. Сегодня я точно могу сказать: нужно работать в школе – театральной. Быть там, где все начинается.
Анна КОУЗОВА