Лариса Ухова: «За русский язык каждый отвечает сам»

Родную речь англицизмами и «олбанским» не испортишь

В выходные Ярославская область отмечала Дни славянской письменности и культуры. В музее-заповеднике и ЯГПУ спланировали праздник так, чтобы в нем мог принять участие и стар, и млад. Школьники играли в фольклорную игру «Славянские древности», студенты-филологи состязались на литературоведческой олимпиаде. Гости музея совмещали приятное с полезным в эвристической игре «Охота за буквами». Музыка, поэзия Серебряного века, разъяснение сути спора о подлинности «Слова о полку Игореве» – праздновали от души. Но на краю сознания копошился вопрос: а как себя чувствует виновник торжества – русский язык? Не в праздники, а по будням? Ответить мы попытались вместе с лингвистом Ларисой Уховой.
– Лариса Владимировна, сейчас много говорят о деградации русского языка. Вы согласны, что тема назрела?– Выскажу личное мнение. Я не понимаю людей, защищающих русский язык, по-моему, он в защите не нуждается. «Язык – это живой организм», – сказал Владимир Иванович Даль. Как живем – так и говорим. Наш народ демократию воспринял как вседозволенность. Отсюда грубость, агрессия – не только в языке, они в поведении, образе жизни.
– Зря отменили цензуру?

– Цензура качества информации с точки зрения языка отсутствует. Отсюда неинтересные статьи, спектакли, фильмы, а все, что интересно, – «закрытый показ» и демонстрируется ночью. Свобода личности и слова должна быть целесообразна и уместна. Семь главных качеств речи: Уместность. Целесообразность. Богатство. Выразительность. Чистота. Правильность. Логичность.
– Можете дать рейтинг этих качеств по принципу дефицитности?– Самый страшный дефицит – целесообразность и уместность. Студенты педагогического вуза могут выражаться, когда мимо прохожу, хотя у меня на лбу написано, что я преподаватель. В советском прошлом за воспитание ребенка отвечала школа, сейчас – семья. И семья не справляется. Второе – логичность. Культура мысли – проблема сегодня. Третье – богатство. 200 тысяч слов у Пушкина было, а наш современник до 8 тысяч еле дотягивает. Дальше – чистота, многовато у нас стилевой эклектики. А вот выразительности – хоть отбавляй!
– Дайте совет: как стать культурным носителем языка? – Америку не открою – книжки читать.
– Какие? Только классику?– Лучшие произведения – те, что преподавали в советской школе. Добавим Серебряный век: Ахматову, Цветаеву, Бунина. Непременно Булгакова. Он создает поликодовое пространство, современные дети считывают его моментально.
– Поликодовое пространство – это?..– Вот «Горе от ума» поставили – там поликодовое пространство, где говорит все: свет, звук, движение. Режиссер Марчелли с «Зойкиной квартирой» в ярославском театре пошел по тому же пути.
– В Чехии, например, с англицизмами борются. Не вернуться ли к славянским корням?– «Общество любителей русского языка» Пушкин назвал «обществом губителей». Они к корням стремились вне чувства меры. Вот фраза: «Франт идет по бульвару из ресторана в цирк в галошах». Переводим на чистый русский: «Хорошилище грядет на гульбище из ристалища на позорище в мокроступах». Это не корни, а непонятица. Основная функция языка – быть средством общения. С американцами работаю, спрашиваю: кто будет тайм-менеджером? Они мне: зачем вы употребляете английское слово? А я им: предложите русское. Секундант? Временник? Правильно будет: «человек, который следит за временем». Длинно, неудобно. Когда уместно, нужно использовать и английскую лексику.
Наш язык такой большой, что его англицизмами не испортишь. Его могут испортить только малокультурные носители. Вроде тех, кто хочет казаться значимым, и грешит в устной речи деепричастными и причаст­ными оборотами.
– Вернемся к цензуре. Она способна возродить язык? – Я хочу сказать вам, что с языком ничего не случилось. Русский как был великий и могучий, так и остался. Вот с нами, пользователями и носителями этого языка, что-то случилось. Как сказал Жванецкий, «в консерватории надо подправить что-то».
– В какой конкретно «консерватории»?– В школе. Каждый учитель будто суповой набор набирает сообразно своим представлениям о предмете. Прежде все работали по одним учебникам, кстати, очень хорошим. Читали один список произведений. Это была система. Ее мы развалили, а нового не построили.
– А стандарты образования?– В интервью авторитетных людей слышала, что в них есть рациональное зерно. Поживем – увидим.
– А испытанный ЕГЭ?– Однозначно не скажу. Это очень здравый экзамен. Часть А (выбор одного из четырех ответов, закрытый вид теста) может сдать любой выпускник 11-го класса. В части Б (открытый вид теста) – сложнее, здесь вопросы теории языка, но в последние годы дети и на них отвечают совершенно спокойно. Я не вижу проблемы.
– Ой ли? И ляпсусов в сочинениях нет?– Был случай, когда я долго пыталась понять: что это за слово «сирано». Де Бержерак, что ли? Оказалось «все равно». Сельские малокомплектные школы, приезжие из стран СНГ выдают некий урожай ошибок. Но беда не в них. Беда в части С, где ребенок должен согласиться или не согласиться с автором. Аргументировать, мыслить. С этим делом в школе сейчас туговастенько, в первую очередь из-за того, что устный ответ исчез как данность, мы перешли на систему крестиков-ноликов. А живой-то великорусский – это же устно творимый! Грамотность речи – это не правила орфографии и пунктуации. Насколько красиво, уместно мы умеем высказаться – вот что главное.
Механически перенесенный на нашу почву ЕГЭ опасен для «загадочной русской души».
– Чудовищный «олбанский йезыг» тоже русская душа породила… – Как паниковали в 2007 по поводу «олбанского»! Конец света! Прошло два года – «олбанский» где и был, конца света так и не случилось. Дети придумали лингвистическую игру. Моя позиция, как ученого-исследователя, – не выходить с транспарантом, не кричать: «О Господи, куда мы катимся!», а зафиксировать изменения, посмотреть, как язык развивается. У меня двое детей, знают «олбанский» – и что? На русском они не перестали разговаривать.
– Что вызывает тревогу филологов, если все нормально?– Проникновение сленга в публичную речь. Исчезновение понятия «табуированной» лексики. Студенты разговаривают между собой на своем языке – кому какое дело? Но сленг на телеэкранах и в книгах недопустим.
– А кто за это отвечает? И должен ли? Или русский язык, как лопух у забора, так и будет расти, и ничего с ним не случится?– Еще Пушкин сказал: «надо бы русскому языку поболе дать воли, чтоб развивался он сообразно законам своим». В итоге за русский язык отвечает каждый человек сам. Это как совесть.
Алексей ВАВИЛОВ