Как в Париже, только дома пожиже

Деревообрабатывающее предприятие на берегу Волги было основано ещё раньше, вероятно, в то самое время, когда настоящие парижане только создавали своё первое в мире государ­ство нового типа – диктатуру пролетариата. Владельцем лесопилки был известный яро­славский купец Василий Дунаев, основатель торгового дома. В 1888 году его сыновья расширили дело, построив по соседству Бурчихинский химико-красочный завод, производивший серную и соляную кислоты, купоросное масло, голландскую сажу, краску-медянку, свинцовые белила и другую продукцию.

Власть французских пролетариев, как известно, продержалась всего 72 дня, но и за такое короткое время они добились неслыханных социальных перемен. К примеру, запретили ночной труд в пекарнях, отменили задолженность по квартплате, а также штрафы и вычеты из заработной платы рабочих, открыли общественные мастерские для безработных. Коммуна не решилась национализировать банки, не стала отбирать частную собственность у владельцев фабрик и заводов, не сумела найти сторонников среди крестьян. За что и поплатилась десятками тысяч расстрелянных коммунаров.

Российские революционеры учли французский опыт, хотя итог 74-летнего строитель­ства коммунизма тоже оказался безрадостный – эта эпоха завершилась танковым расстрелом парламента. После выстрела «Авроры» в 1917 году купцы вместе с другими зажиточными сословиями были ликвидированы как класс, чуждый «нерушимому» союзу рабочих и крестьян. Исчезли из города Дунаевы, и химическое производство постепенно затухло. Но лесозавод продолжал работать, и в 1922 году постановлением Ярославского Совета народного хозяйства ему было присвоено громкое название «Парижская коммуна». Вскоре оно перекочевало и на рабочий посёлок из деревянных бараков, где жили коммунары, которые для краткости именовали его Паригой.

– Наша семья поселилась здесь в 1937 году, – рассказывает бывший «парижанин» главный хирург травматолог-ортопед Соловьёвской больницы профессор Вячеслав Ключевский. – Папа с отличием окончил Первый Московский медицинский институт и вместе с мамой, врачом-стоматологом, получил направление в Ярославль. При лесозаводе тогда открылась амбулатория, в ней и практиковал мой отец, первый участковый врач рабочего посёлка.

Семья медиков получила квартиру на втором этаже деревянного дома, где вскоре появился на свет маленький Гена, а вслед за ним, в сентябре 1939 года, его брат Вячеслав, который стал продолжателем династии врачей. Сегодня это известный в стране специалист в области травматологии и ортопедии, заслуженный деятель науки Российской Федерации.

– Мне запомнились бурная во время половодья речка Бурчиха и огромные тополя, в их зелени и пухе Парига буквально утопала, – делится воспоминаниями детства Вячеслав Васильевич. – Люди жили дружно, хотя и голодно, особенно в военное лихолетье. Наверное, потому и выжили, что делились последним куском хлеба. Недавно я начал было смотреть телефильм «Московский дворик», тоже о военном времени – люди там грызутся как собаки, радуются арестам по доносам. Такая чернуха, что я не выдержал и переключил канал. В нашем посёлке ничего подобного не было, общее горе, наоборот, всех очень сильно объединяло, и совершенно чужие люди жили лучше близких родственников.

Профессор медицины нечасто навещает места своего детства, где ещё сохранился дом, в котором он родился. Признаётся, что ему больно видеть эти старые строения, слышать о пожарах, превращающих лицо посёлка в руины. Несколько лет назад сгорели красавец-клуб, двухэтажная деревянная школа, несколько бараков и сараев. Где-то пренебрегли правилами печного отопления, а где-то и подожгли намеренно, как считает Вячеслав Васильевич, чтобы купить здесь земельный участок и возвести роскошный особняк.

После одного из таких посещений посёлка бывший обитатель Парижской коммуны даже написал песню, в которой есть такие строки:

Тополя, тополя, тополя,

Покрывало из белого пуха.

Почитаю, Парига, тебя,

Доживающая век старуха.

Недаром говорят, что из песни слов не выкинешь – со старухой автор попал в самую точку! Задумав рассказать читателям о легендарном посёлке, мы провели в нём целый день: побывали на территории бывшего лесозавода, в гостях у местных пожарных, посетили несколько квартир в старых зданиях, которые давно числятся в разряде ветхого и аварийного жилья. Мужчин пожилого возраста почти не встретили, говорят, они «сгорели» в другом пламени – от спиртного. Ничего удивительного, в такой обстановке и не захочешь, а запьёшь.

Старушки, которым сегодня приходится доживать в домах-развалюхах, рассказали немало интересного. Причём в основном жаловались на бытовые неудобства.

– У меня печь начала дымить, и я написала заявление в ЖЭК, чтобы её отремонтировали, – говорила 67-летняя Лидия Дмитриевна Одноколкина. – Пришли мастера, наляпали такого, что страшно смотреть. Сама я ничего в квартире уже не делаю, нет ни желания, ни сил. Обратилась как-то в районную администрацию с заявлением о новом жилье, а мне отвечают: если не нравится, покупайте. Интересно, где мне, пенсионерке, взять этакие деньжищи?

– Три дровяных печки да ледяная вода из крана, вот и все мои удобства, – возмущалась её соседка 74-летняя Римма Ивановна. – Газа нет, летом и осенью на кухне и в туалете сверху течёт, зимой углы промерзают, сарай, где дрова хранятся, горел уже дважды. Ладно, я старая, за сорок лет такой жизни ко всему привыкла, но мне дочку с внучкой жалко.

– Нас с 1985 года обещают из ветхого жилья переселить и каждый год отодвигают, – вздыхала Любовь Валентиновна Тимофеева. – Дом строили, наверно, ещё в довоенные годы, но за последние 35 лет, сколько здесь живу, капитального ремонта не было ни разу.

37-летняя Марина, спешившая домой после смены на фанерном заводе, была настроена более оптимистично: у неё в квартире, расположенной в кирпичном доме, есть и газ, и водяное отопление. Женщина лишь посетовала на то, что молодёжи, которая живёт в посёлке, негде культурно отдохнуть кроме кафе, поэтому приходится ездить в город. Имеется стадион, но он старый, необорудованный. Правда, ходят слухи, что по сосед­ству построят современный спорткомплекс. Скорее бы, может, тогда ребята пить будут меньше...

Гораздо больше новизны, чем в жилом посёлке, сейчас можно найти на территории бывшего завода «Парижская коммуна». От прежнего знаменитого предприятия, пережившего в 2000 году стадию банкротства, только и осталось это название. Освободившись от социальной сферы, то есть сбросив на город содержание поселкового жилья и коммуникаций, новые хозяева оснастили завод современным оборудованием и занимаются производством берёзовой фанеры, мебельных гнутоклееных деталей из лущёного шпона. Спрос на продукцию велик, её партиями закупают мебельные фабрики многих стран мира, включая Францию, где выпускают знаменитые гостевые раскладушки с тентом. Приобретая их в магазинах, многие французы даже не подозревают, что соприкасаются с изделиями из ярославской берёзы, изготовленными на заводе с таким звучным названием – «Парижская коммуна».