Дело «о разделе жилого строения»

«БЫЛА ИЗБУШКА «ЛУБЯНАЯ»...

Супруги Галина и Анатолий Захаровы тихо­мирно жили в браке около двух десятков лет. Потом у них что­то не заладилось (мы не стали вникать в детали этого сугубо личного во­проса), в результате чего и появилось гражданское дело по иску Захарова А. В. к Захаровой Г. Н. «О разделе жилого строения в натуре между сособственниками».

Судебный процесс протекал в относительно спокойном русле. Если, конечно, не принимать во внимание сильных душевных переживаний инвалида первой группы по зрению Галины Захаровой, от которой сначала ушел муж, а затем стали уходить из­под ног и квадратные метры в доме № 1 по улице Фестивальной. Квартира в свое время была предоставлена Галине Николаевне за многолетний добросовестный труд в рабкоопе «Новый Север».

ХОД КИРПИЧОМ

Квартира, где прописаны Захаровы, имеет общую площадь 72,8 кв. м, а жилую – 29,3 кв. м. Плюс подвал – 67,4. По закону истцу и ответчице принадлежат по 1/2 этого домовладения. Есть еще два гаража, теплицы, каменная сарайка и другие хозпостройки. Судом была назначена строительно­техническая экспертиза. В решении от 28 июня 2004 года мирового судьи участка № 2 Ярославского района Т. В. Афанасьевой было указано, что и кому после раздела должно принадлежать.

Выдержав небольшую «рекламную паузу», бывший супруг, он же истец Анатолий Захаров, 6 августа того же года пришел в дом на Фестивальную, 1, и, не обращая внимания на протесты бывшей супруги, самостоятельно приступил к «реконструкции»: сорвал обналичку на дверях комнаты и кухни, после чего, держа в голове план раздела по коридорной линии, приготовился закладывать кирпичом дверные проемы в спальне и кухне, не объяснив при этом, каким образом его бывшая супруга доберется потом до кровати в спальне и до газовой плиты и холодильника в кухне. Естественно, Галина Николаевна кухню покинуть отказалась.

Это не остановило Захарова. Хладнокровно, ряд за рядом он стал укладывать кирпичи в дверной проем. Замуровав бывшую супругу, истец из квартиры ушел.

Трое суток просидела женщина в каменном мешке, не имея возможности ни позвонить (телефон остался по ту сторону дверного проема), ни позвать на помощь(окно кухни выходило в огород). Все это время естественные надобности узница справляла в ведро. Ночью спала на стуле. Трое суток инвалид Захарова, для которой выбраться наружу через окно­все равно, что спортсмену прыгнуть с самолета без парашюта, слышала лишь отдаленный лай поселковых собак да радиоголоса в репродукторе.

9 августа инвалида пришла навестить социальный работник В. Смелова. Увидев запертую на засов входную дверь и зная, что ее подопечная практически из дома не выходит, Смелова подошла к окну и стала стучать. На стук и выглянула узница. По просьбе Захаровой была вызвана милиция. Вскоре хозяйка из заточения была освобождена. Для этого здоровым милиционерам пришлось рушить возведенную кирпичную стенку.

«Художества» Захарова тянули сразу на несколько статей, в том числе ему грозило наказание за причинение физических и психических страданий потерпевшей. Действия подсудимого, по мнению след­ствия, угрожали жизни его бывшей супруги. После некоторой прокурорской корректировки было вынесено окончательное решение – квалифицировать их как самоуправ­ство. По приговору Ярослав­ского районного суда под председательством судьи В. Давыдовой А. Захаров признан виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 330 ч. 1 УК РФ, ему назначено наказание в виде штрафа в размере 12000 рублей.

Дикость ситуации очевидна. Но сам Захаров считает иначе. В своем письме в редакцию он знаете чем озабочен? Тем, что милиционеры посмели сломать возведенные им «в соответствии с решением суда» кирпичные стены.

«Убедительно прошу редакцию газеты помочь мне произвести раздел моего (!?) домовладения на основании сущест­вующих законов, иначе эти оборотни в погонах посадят меня за решетку при выполнении следующего решения суда», – с присущим ему напором пишет Захаров, намекая на жесткость следствия.

СПЕЦИАЛИСТАМ ВИДНЕЕ

Суд в рамках того же приговора от 3 октября 2005 года разъяснил Захарову, в чем он неправ. В самом деле, решение мирового судьи – это ведь не индульгенция на проведение самовольной перепланировки жилья. Да к тому же столь варварскими методами.

Прежде всего надо было обзавестись проектом рекон­струкции, согласовать его у главы администрации Карабихского сельсовета,в госпожнадзоре, в комитете по охране окружающей среды, в санэпидстанции. Необходимо также заполучить добро главы администрации муниципального округа (теперь­района). Никак нельзя обойти и управление строительства и архитектуры при районной администрации.

Кстати, есть официальное заключение комиссии этого управления, которая побывала в квартире уже после проявленной нетерпеливым Захаровым инициативы. Заключение комиссии выглядит так: «Дополнительный вход в квартиру с улицы и новые дверные проемы в стенах выполнить не представляется возможным. Из­за перепланировки квартиры может нарушиться несущая способность конструкций и здания в целом». То есть стены лучше не трогать во избежание обрушения.

РАЗБИЛОСЬ – НЕ СКЛЕИТЬ

На днях мы навестили эту «нехорошую квартиру». Галина Николаевна встретила нас радушно, искренне извинилась за беспорядок в квартире. Следы «деятельности» ее бывшего супруга по­прежнему видны: дверей в кухне и в одной из комнат нет, лежит на боку ванна, которой Галина Николаевна уже два года не пользуется. При упоминании о трехдневном ее заточении в кухне, где мы расположились, у хозяйки навернулись слезы.

– Всякое было, – говорит она, – но никогда еще я до такой степени не чувствовала себя униженной. Если бы не социальный работник, то живой я отсюда не вышла бы. После поднятой тревоги почти одновременно приехали милиционеры и «скорая». Кирпичи еще не успели обрушить, и врачи не могли ко мне пробиться, чтобы сделать укол. Пришлось высовывать руку в окно.

Кстати, в службе спасения, куда мы тоже позвонили, сказали, что с подобным диким случаем еще не встречались.

– Галина Николаевна, чем же вы так не угодили бывшему супругу? Неужели в вашей совместной жизни не было ничего хорошего?

– Мы познакомились с Анатолием в Ессентуках в конце семидесятых. Я тогда работала бухгалтером в рабкоопе, а он –в облпотребсоюзе в Житомирской области .Коллеги в некотором роде. Ходили на танцы, в кино. По окончании смены я уехала домой, помню, даже адресами не обменялись. Так он чуть позже отыскал меня через адресный стол, явился, предложил руку и сердце. В 1978 поженились. Через год он серьезно заболел, долго лежал в палате интенсивной терапии. От переживаний я сама попала в ту же больницу. Но о себе не думала, чуть ли не сутками сидела у его постели. После Анатолий год дома лежал. Врачи сами говорили, что я ему жизнь спасла. На работу его потом на птицефабрику уст­роила, натаскивала по бухгалтерской части. А когда у меня стало резко ухудшаться зрение, он ко мне интерес потерял. Зато стал активно заниматься квартирой... В Дубках в однушке живет моя 83­летняя мать. Поначалу он собирался отправить меня к ней на постоянное жительство. Заходила речь и об обмене. Мама долго колебалась, но ради меня все же согласилась переехать на Фестивальную, а ему отдать свою благоустроенную квартиру. Но Анатолию показалось однушки мало.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ?

Галина Николаевна уже смирилась с тем, что рано или поздно придется закладывать кирпичом старые дверные проемы и прорубать новые, в другом месте. Областной суд, отменив положительное для истца Захарова решение мирового судьи, направил дело на новое рассмотрение в суде первой инстанции. В районном суде Ярославского района вновь принято решение о том, что раздел домовладения возможен. Однако до сих пор специалисты, с которыми по закону необходимо согласовывать практические действия по разделу домовладения, здесь не появлялись.

За исключением, добавим, членов комиссии из управления строительства и архитектуры, которые перепланировку воспринимают как приговор строению.