Главное:

Гении и злодейства нашего телевидения

Так получилось – как всегда на телевидении, совершенно случайно, – что параллельно с двумя сериалами на НТВ пошел еще и сериал «Александровский сад» по Первому каналу. Откровенно вторичный в своих ретрокартинках Москвы, вялотекущий детектив, право, смотрится куда скучнее, чем другое ретро – «Следствие вели...», этакое ностальгическое повествование бывшего майора Томина – А. Каневского о реальных скандальных расследованиях прошлых десятилетий (все на том же НТВ).

По определению не смог соперничать с пастернаков­ской экранизацией и нераздражающий дамский сериал – экранизация достаточно интеллигентного любовно­иронического повествования Е. Вильмонт «Три полуграции» на канале «Россия». Впрочем, у последнего теперь есть другой соперник – «Клуб бывших жен» на ТНТ, где зареванные и забитые жертвы семейных измен обихаживаются, с помощью недешевых спонсоров, телеведущими с подобной судьбой. Отличие, не в пользу этого реалити­шоу, заключается в том, что уж больно невелика мера органичности заново приодетых и причесанных «брошенок» из народа, которые пытаются уподобиться разбитным и опытным своим наставницам по части дефиле, верчения в руках бокалов с коктейлями и прищуривания глазок при встрече с якобы ошарашенными прежними обидчиками. А уж по части раздуваемого непомерно раздражения и скандальности тона, конечно, интеллигентные персонажи Вильмонт далеко отстают от своих жизнеподобных товарок.

Следовательно, злодейст­ва, то и дело возникающие на бытовом уровне в телевизионных версиях, как художественно оформленных, так и якобы позаимствованных непосред­ственно из жизни, прежде всего ограничиваются традицией выцарапывания глаз соперницам и насыпания в суп слабительного.

Полагаю, что с новыми сериалами на НТВ предполагалась особая интрига: соперничество внутриканальное, основанное на убеждении в том, что другие каналы с этим телегигантом просто не способны соревноваться. Так родилось сочетание безвестного «гения» из микробиологической сферы («Охота на гения») с попыткой воссоздания текста гения по­этического («Доктор Живаго»). То есть уже не уровень супа, а уровень духовных исканий.

Любопытна версия, в которой предстают современные журналисты и современные ученые в этой самой «Охоте на гения». И те и другие талантливы и продажны. Причем талант­ливость предполагается в их закадровой жизни (один якобы замечательно делает на телевидении оперативные репортажи, а другой якобы создал умопомрачительный препарат от тяжких болезней), а вот продажность демонстрируется крупным планом и подробно. Чего стоит только телефонный разговор пожилого гения от медицины, сыгранного весьма положительным на вид А. Кулагиным, с его заказчиком­олигархом, тоже положительным и вежливым А. Соколовым: медик – из плена, от каких­то невнятно­восточных людей, олигарх – из своего, столь же невнятно­стерильного, якобы богатого (стандартные диван – столик – ноутбук) интерьера. Этот телесериал отличается от множества прочих лишь тем, что предъявил версию, уже известную в ее реальном воплощении: журналисты добывают информацию на основе связей с, мягко говоря, криминальной, а подчас и террористической средой. Здесь замечательный репортер лихо дерется, применяет какие­то специальные приемчики, подтверждая факт своей предшествующей службы в спецназе.

Вот и получается: чтобы стать гениальным журналистом, нужно пройти через боевые злодейства, а чтобы работать в качестве гениального ученого, нужно иметь заказ от злодейски сориентированного заказчика. Знаменитая пушкинская формула обретает едва ли не банальное, но, к сожалению, не слишком далекое от наших современных реалий звучание.

Что же до гения литературного, чье творение получило телевизионное воплощение, здесь дело обстоит, как мне кажется, достаточно мирно. Уверена: в кои веки к экранизации «Доктора Живаго» у публики и критики не будет серьезных претензий. И не потому, что так уж хороши съемки и актеры. Начинает надоедать все еще юная, действительно эмоционально весьма подвижная, но эксплуатируемая в своей инфантильной и слегка инфернальной женственности Ч. Хаматова. Таинственно искоса поглядывающая Лара достаточно далеко от, простите за штамп, туго сжатой пружины, какую напоминала пастернаковская героиня. Узнаваемо­субтильный О. Меньшиков равен самому себе, впрочем, равен и романному персонажу в той мере, в какой имелся в виду нормальный, ничем особым не выдающийся интеллигент, который попал в безумные жизненные обстоятельства. Можно только порадоваться, что телесериалы пробудили к активной работе А. Петренко, который настолько узнаваем своим голосом, своим темпераментом и своей манерой поведения, что здесь ему прилепили брови какого­то лешего, ничего этим не добавив к представлению о цинике­энтузиасте, типичном российском док­торе.

Претензий к фильму режиссера Прошкина будет, повторяю, меньше, чем их было к китчевой версии «Мастера и Маргариты» или к вялому и несмешному «Золотому телен­ку», по одной, достаточно парадоксальной причине. Роман Пастернака – вовсе не культовый, как бы об этом в рекламе ни кричали. Да, о нем слышали многие, если не все из тех, кто смотрит сериал. Но сам роман, то есть его текст во всех деталях, как это было с текстами Булгакова или Ильфа и Петрова, на самом деле знает мало кто. Ибо, когда стало модно и в то же время можно читать этот роман (а на папиросной бумаге, до официальной публикации, его читали немногие), публика испытала массовое разочарование. Кто­то удивился сходству ситуаций и оценок Пастернака и Толстого в «Хождении по мукам», кто­то заскучал, читая долгие страницы о захудалом провинциальном городке.

А главное – все удивились: и вот это было прецедентом? Вот за это писателя преследовали? Роман пришел к публике тогда, когда она уже читала, правда в самиздатском виде, многие запрещенные книги, на фоне которых интеллигентное, негромкое, сюжетно неэффект­ное повествование лирика Пастернака казалось если не вторичным, то по крайней мере привычным.

Вот теперь, глядя сериал, эта самая, начитанная публика (неофиты не в счет, они все скушают либо, напротив, не переварят), не испытав потрясения прежде, не зная наизусть километры фраз, не помня визуальных признаков людей и мест, готова спокойно принять тот образ, который ей предъявляют авторы сериала. По сути дела, факт гениальности романа Пастернака многими был принят на веру, а фильм теперь смотрится как совершенно новый, незнакомый, не имеющий фона для сравнения и тем более опровержения.

И, пожалуй, главное: злодейства, совершаемые в сериале о современности, оказываются ничуть не менее кровавыми и бесчеловечными, чем те, которыми наполнена лента о «страшных годах России». Начало века прошлого и века нынешнего имеет лишь одно отличие. Тогда злодейство казалось несовместимым с гениальностью, а гении пытались злодейству противостоять, хотя бы в душе. Сейчас злодей­ство воспринимается как обыденность, на почве которой гениальность только и может существовать.

Короткий адрес этой новости: https://yarreg.ru/n3g10/

Самые интересные новости - на нашем канале в Telegram

Чат с редакцией
в WhatsApp
Чат с редакцией
в Viber
Новости на нашем
канале в WhatsApp
Новости на нашем
канале в Viber
Новости на нашем
канале в Viber

Предложить новость