Иронический и трагический Брехт

Спектакли его мы полюбили давно и надолго, со времен Волковских фестивалей, когда довелось видеть решенный в истинно гоголевской манере гротеск «Игроков», мюзикл «Если любишь – найди» (изобретательный и светлый спектакль, где наша история, начиная с 20­х годов, предстала в свете музыкально­песенной мифологии), и народную драму «Лодка», пожалуй, впервые поставленную со знанием всех ее фольклорно­хоровых вариантов и источников. Александр Плетнев – режиссер известный, востребованный, он много ставит в городах России и ближнего зарубежья – его спектакли полюбили зрители Твери и Владимира, Иванова и Тирасполя.

И вот «Трехгрошовая опера» Брехта и Вайля – лучший в мире мюзикл, вечный, на все времена хит снова в Волков­ском. В конце 70­х пьесу Брехта ставил Владимир Воронцов, а Мэкхита играл Феликс Раздьяконов.

Мы побывали на репетиции спектакля и встретились с Александром Плетневым.

– Безусловно. Дело в том, что я – ученик Владимира Георгиевича Боголепова, еще по ГИТИСу. Я учился у него, многим обязан в своей жизни этому прекрасному человеку и художнику. Он когда­то получил первое театральное образование в Ярославле. Именно Владимир Георгиевич пригласил наш театр к участию в Волковском фестивале, ему же – как главному режиссеру Волков­ского театра, принадлежала идея приглашения меня в качестве постановщика «Трехгрошовой оперы» Брехта и Вайля.

– Если бы пьеса устарела, мы бы жили в ином мире и в другой стране.

– И пускаются во все тяжкие! Джонатан Пичем (в премь­ерном спектакле его играет Евгений Мундум) организует корпорацию попрошаек «Друг нищего».

– Вы правы, Брехт чрезвычайно ироничен. Лозунг о хлебе и нравственности двусмыслен. Вообще, Брехта нельзя читать однозначно, «лобовым», плакатным способом, как это часто делали. Одни ставят «Трехгрошовую оперу» как жесткую, обличительную сатиру. Других привлекают актуальные политические смыслы, кого­то влекут мотивы «клубнички». Меня же влечет театральная, игровая стихия «Трехгрошовой оперы», за которой скрывается острый трагизм. Игра – всегда катализатор и провокация событий, переживаемых нами не только в театре. Мэкки­Нож (его играет Николай Шрайбер) – своеобразный Анти­Гамлет в преддверии эпохи «третьего рейха» и других времен эпохи перемен. Он знает запах крови, его влечет инстинкт интриг и провокаций, он знает свою тропу войны. Везде двойственность. И чрезвычайно современна мысль о том, что самая респектабельная среда и самая низкопробная – родственны. Главарь воровской шайки, король нищих, банкир и фабрикант ничем не отличаются, везде Ее Величество Нажива во всех видах. Где нажива, там – преступления. И порождаются они ежечасно.

В зонгах – и это самое трудное для актеров – скрыт двойной смысл, есть горечь и человечность. Пьеса объемна, в спектакле мы пытаемся передать богатство образных тем и интонаций, а потому нужны и глубокий лиризм, и тонкая ирония, и сарказм, и единство скрытых трагических смыслов. Вместе с художниками из Петербурга Николаем Слободяником и Марией Лука мы попытались создать «театр в театре».