Что там, под старой башней?

ЛЕГЕНДЫ –

СОВСЕМ НЕ ЛЕГЕНДЫ

– И это не просто легендарные сведения. Подземный ход здесь действительно существовал, но куда он вел, мы не знаем, можем только догадываться. Сейчас он прослеживается на два метра и упирается в Московский проспект, где все давно перекопано и зарыто. Никто никогда даже не пытался обследовать его дальше – это стоило бы огромных денег. Но то, что там есть некая большая пустота, – бесспорно. Она стала причиной того, что башня разваливается на две части, ближайший к церкви Богоявления угол буквально повис в воздухе, так что нужно начинать с укрепления фундаментов.

Работа очень сложная во всех отношениях. Ко всему прочему там был еще ров, фундамент этой башни большими ступенями уходит к Богоявленской площади – опять же никто и никогда до конца этого фундамента не докапывался. Иначе говоря, тут такая мощная подземная часть, которую мы сами еще не представляем.

Светлана Евгеньевна не скрывает того, что работы в таком оживленном месте обернутся для ярославцев некоторыми неудобствами. С одной стороны – стена, с другой – церковь Богоявления, ширина дороги задана, «подвинуть» ничего нельзя, транспорт идет сплошным потоком. Тем не менее в какой­то момент реставраторам неизбежно придется выдвинуться на проезжую часть метра на два. Чтобы максимально сократить время работы на этом участке, предстоит очень тщательно подготовиться.

Богородицкая башня – лишь одно из сооружений Спасского монастыря, которые значатся в программе его реставрации. Программа разработана Светланой Блажевской и ее коллегами несколько лет назад, но реализация ее по­настоящему началась только с этого года, когда пошло финансирование. Так что самое время рассказать, что нас ждет. В некотором смысле монастырь, обновленный к 1000­летию города, будет выглядеть ведь совсем по­другому.

И ТЮРЬМА,

И КЕРОСИНОВАЯ ЛАВКА

Строго говоря, нынешний музей­заповедник на Богоявленской площади лишь отдаленно напоминает изначальный Спасский монастырь. Здесь находится древнейшее здание города – собор 1516 года, в подклете которого сохранились остатки собора XIII века, так что для Ярославля это нечто большее, чем монашеская обитель. Не зря монастырь называют кремлем – Светлана Блажевская обнаружила в архиве документы, свидетель­ствующие о том, что кремлем его начали называть еще с конца XVIII века. Позже он стал архиерейским домом. В бурном ХХ веке в разное время тут были и семинария, и тюрьма, и жилье, и керосиновая лавка в одной из башен. Каждый раз в соответствии с новыми функциями что­то переделывалось, перестраивалось, некоторые здания дошли до нас в совершенно неузнаваемом виде.

Первые реставрационные работы, в основном противоаварийные, были проведены здесь в 1920­е годы светлой памяти Петром Дмитриевичем Барановским и Илларионом Александровичем Тихомировым. Они буквально жили тут, работали сутками, но, к сожалению, мало что успели. Всю их работу просто прикрыли, а реставраторов разогнали. В 1930­е начались гонения на реставрацию вообще, считалось, что она служит пропаганде церковных ценностей. И только после войны до руководителей государства наконец дошло, что величие страны состоит в том, чтобы, выстояв в войнах и лишениях, суметь сохранить свою самобытность, сложившуюся на протяжении истории. Были направлены средства на восстановление Ленинграда, памятников Великого Новгорода, а потом и других древних русских городов, в том числе Ярославля. В 1950­е годы началась первая научная реставрация Спасского монастыря, который был передан музею.

Восстанавливать и возрождать тут было что: здания начала XVI века (собор, трапезная, звонница, Святые ворота); оборонительные сооружения с системами башен, появившиеся здесь в XVII веке, и келейные корпуса того же времени; постройки XVIII – начала XIX века, возникшие в результате переезда сюда архиерейского дома. Несмотря на то, что самым последним «квартирантом» монастыря в советское время была сельскохозяй­ственная выставка (подобие местной ВДНХ), все это находилось в ужасающем состоянии. В 1958 году были проведены большие работы по реставрации самых древних памятников, кроме того, после сельскохозяйственной выставки остались дорожки, водопровод, канализация, и с тех пор вплоть до нашего времени все так и стояло. С наступлением очередного отопительного сезона, шутят музейщики, заместитель директора по хозяйственной части переселяется в монастырь и живет здесь «как Тихомиров», в ожидании того, что любая труба в любой момент может лопнуть.

ПАМЯТНИКИ В «КОРЫТЕ»

Но начинается реставрация всего комплекса все­таки с подземной части зданий. Культурный слой здесь больше метра, местами – до полутора. Задача номер один поэтому – проект вертикальной планировки территории. Попросту говоря, нужно откапывать здания – без этого как тщательно ни зачищай пятна от выступившей сырости, как ни накладывай штукатурку, она все равно отвалится. Кирпич не должен соприкасаться с землей, он на это не рассчитан. Но за несколько веков культурный слой нарос так, что, входя в некоторые здания, не просто через порог переступаешь, а спускаешься вниз.

Нужно снимать грунт по всей территории – работа колоссальная, очень сложная, но делать ее надо. Проект вертикальной планировки разрабатывает институт «Гипродвигатель», при этом множество связанных с этим вопросов не дают покоя музейщикам и остаются пока открытыми. Снимать рельеф со всей площади монастыря? Но тогда что делать с деревьями, в том числе с архиерейским садом, посаженным здесь во второй половине позапрошлого века, – неужели уничтожать? Как быть с коммуникациями? Если снимать весь слой, то трубы окажутся почти на поверхности – выходит, их полностью придется перекладывать? Откапывать все здания по отдельности, как сделали уже со Спасо­Преображен­ским собором? Храм предстал перед нами в своих первоначальных пропорциях, во всей красе, но... в «корыте», и если не будет хорошей ливневой канализации, такой способ может привести к гибели древних построек, которые просто окажутся «по колено» в воде.

Возможно, выход в том, чтобы снимать землю отдельными участками. Как бы то ни было, вертикальная планировка территории – самое назревшее, самое первоочередное дело. Без этого вся реставрация монастыря, сколько в нее ни вбухать денег, окажется бессмысленной. Из серии «не до результата, а лишь бы умаяться», пользуясь выражением Светланы Блажев­ской.

СЛЕДЫ ОПОЛЧЕНИЯ

И ДРУГИЕ СЛЕДЫ

Дальше пойдет тотальная реставрация буквально всех зданий и сооружений. Многое уже в заделе. Приводятся в порядок стены: начали с них, по­скольку они – первое, что видит каждый, кто оказывается рядом с монастырем.

Самым тяжелым оказался участок стены на Которосльной набережной, который выходит на церковь Михаила Архангела. Стена там просто висела «карманом». Ее откопали до конца и увидели на дне... булыжную мостовую. Свидетели того памятного дня вспоминают, как прибежали рабочие: «Смотрите, смотрите, что мы нашли!» Как собрались все, кто тогда был из музейщиков, как в конце концов выяснилось, что тут открылась мостовая XVII века – та самая, по которой, возможно, прошло ополчение Минина и Пожарского.

Сейчас реставрируется стена от Угличской до Богородицкой башни, в этом году, кроме того, запланированы косметические работы на Святых воротах. При этом все фасады обновляются новыми реставрационными материалами. Здания, которым несколько веков, не терпят цементного раствора, их можно реставрировать только известью и родными для них известковыми материалами. Увы, при всех своих положительных качествах, и прежде всего способности «дышать», известь легко смывается. Недавно в мире начали работать с новыми материалами, сохраняющими способность «дышать» и в то же время очень стойкими. Реставраторы Спасского монастыря выбрали те, что разработаны в Финляндии и Швеции – в странах, близких нам по климатическим условиям, и уже использовались реставраторами Санкт­Петербурга в преддверии его 300­летия. Подкрепив личные впечатления разрешением Министерства культуры и других уполномоченных на то инстанций, наши опробовали эти материалы на участке стены от Богородицкой башни до той, что выходит на мост через Которосль. Стоят прекрасно. По­крытые ими поверхности можно даже мыть! Дорого? Да, но результат того стоит. Даже если в течение 10 лет стену не придется подмазывать и подбеливать, музейщики будут счастливы. А производители дали гарантию – 70 лет!

В августе начнется реставрация звонницы. На некоторых ее участках кирпич разрушен очень сильно, есть места, где просто стукнешь рукой, и он разлетается в пыль.

После того как старая штукатурка со звонницы была сбита, перед глазами всех желающих предстала полная картина перестроек, которые она претерпела за всю свою историю. Видны места прежних окон и окон, пробитых вновь, следы старых дверей и т. п. Разглядывая их, реставраторы сделали потрясающую находку.

Если встать лицом к входу в звонницу, то справа сейчас легко читается огромная заложенная арка. Специалисты, знакомые с историей Спасского монастыря, всегда знали, что изначально звонница выполняла здесь еще одну важную функцию: через нее был проезд на хозяйственный двор. Но где конкретно был этот проезд и что он собой представлял, никто понятия не имел.

А когда штукатурку сняли, он и открылся. С учетом того, что часть его, как и вся звонница, ушла в землю, проезд оказался такой большой, что через него легко проедет лошадь с телегой.

В древности монастырские здания соединялись между собой неким «забором», точнее, неизвестного нам вида ограждением, скорее всего, каменным. Оно шло от Святых ворот к звоннице, от нее к церкви Ярославских чудотворцев, а вся территория была поделена на парадную и хозяйственную. Находки подобного рода – настоящий праздник и для музейщиков, и для архитектора­реставратора Вячеслава Сафронова, который по поручению департамента культуры и туризма курирует все реставрационные работы и является главным архитектором проекта реставрации Спасского монастыря. С нетерпением ждут все, и когда подобным же образом обнаружатся следы старого декора в келейном и семинарском корпусах – это единственная возможность провести научные исследования и в них. Что­то подсказывает реставраторам и музейщикам: главные находки еще впереди.

Программа предусматривает реставрацию всех без исключения зданий и сооружений монастыря. Ни одного неинтересного здесь нет. Даже, пардон, нынешний общественный туалет – и тот памятник, как бывшая монастырская баня. Только что освобожден от размещавшихся в нем музейных фондов неказистый домик рядом с библиотекой: оказывается, бывшие монастырские погреба с огромным подвалом, ледником, где когда­то хранились продукты.

Когда подрядчик сделал смету, то извинился: здание, мол, в таком состоянии, что дешевле разобрать и построить заново.

– Посмотришь на этот домик, он действительно слова доброго не стоит, – из окна Блажевской тот как на ладони. – Но он же часть всего комплекса, а монастырь восстанавливается как комплекс. Реставрация – единственный способ сохранить все, что здесь есть, в подлиннике. Путь новоделов – это то, на что музей не может пойти ни при каких обстоятельствах. Это гибельный путь, уничтожение культуры – такое просто невозможно.