О чём «Северный край» писал 110 лет назад

Самыми видными маслоделами здесь являются Седельников в компании с Берденниковым и Куликовым, которым и принадлежит большая часть заводов. У них всего 13 заводов, производящих до 1500 пудов* масла в год.

Большая часть масла солится, укупоривается в бочонки и отправляется за границу – в Англию и Норвегию. Больше всего сбывают в Лондон торговой фирме «Несбит» через лесопильный завод Вальцова в Архангельске по 12 – 14 рублей за пуд. На месте же свежее масло продаётся по 30 – 40 копеек фунт.**

Из холмогорского молока выходит чистого масла по весу 3,6 – 4 процента, так что для получения 1 фунта масла нужно 25 – 28 фунтов молока. Молоко скупается на заводах летом по 25 – 27 копеек, а зимой по 30 – 35 копеек пуд.

Стоимость обработки пуда масла – от 80 копеек до 1 рубля, считая помещение, отопление, освещение и плату мастеру, так что чистой прибыли получается 20 – 50 процентов (4 – 7 рублей от 1 пуда масла).

Приготовлением масла на заводах обычно занимаются женщины. Они управляют сепаратором и вертят ручную маслобойку. Хозяин платит главной мастерице 60 – 80 копеек с пуда изготовляемого масла, а та уже от себя нанимает помощниц.

Для отделения сливок более употребляется сепаратор Нобеля ценой около 250 рублей, а маслобойки местного производства. Обыкновенно для этого берётся дубовая бочка, а внутренний механизм устраивают местные столяры. Такая маслобойка стоит 8 – 10 рублей. Ни паровых, ни конных маслобоек нет.

Мне несколько раз приходилось спрашивать местных крестьян, что выгоднее: домашнее производство масла или продажа молока на маслодельные заводы. Получался всегда такой ответ.

– Пожалуй, от завода денег получаем больше, но зато дома есть ничего не остаётся. Раньше продавали одно масло. Дома оставались и простокваша, и творог, и пена с топлёного масла, а ныне всё молоко снесут на завод, и многие едят молоко только что из-под машины. А много ли в нём сытости-то?

И действительно, приходишь иногда в деревню, спрашиваешь молока – оказывается, что во многих домах не найдёшь его и стакана. Всё снесено на завод, а сами едят подсливочное молоко из сепаратора или пахтанье, получаемое при сбивании масла в маслобойке.

Такое положение дел, вероятно, не замедлит в будущем вредно отразиться на питании населения, тем более что в Архангельской губернии кроме картофеля, редьки и репы не растут никакие овощи. Свой хлеб часто не доспевает и вслед-ствие этого бывает плохого качества.

Мяса здесь едят мало, так как благодаря хорошему сбыту оно очень дорого (в Холмогорах 8 – 12 копеек фунт), и приходится питаться одной солёной треской, которая, хотя и признаётся довольно питательной, но крестьянам она попадает большей частью низкого качества «с тухлецой» и, конечно, по питательности не может сравниться с молочными продуктами.

* * *

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПОЛОЖЕНИИ СБЫТА КОРОВ-ХОЛМОГОРОК. Прежде чем попадёт холмогорская корова к петербургскому потребителю, она побывает у двух или даже трёх посредников.

Местный скупщик, купив у крестьянина корову, перепродаёт её приезжему скупщику, или, как их здесь называют «скотнику», а этот последний своему хозяину, крупному петербургскому торговцу скотом, и только уже оттуда корова поступает к потребителю. Таким образом, цена коровы возрастает в два или три раза, причём в барышах остаётся только лишь посредник.

Энергично работают скупщики-скотники, разъезжая по деревням в окрестностях Холмогор с целью отыскать породистую стельную корову, найти которую нынче нелегко. Мужественно преодолевают они все препятствия на пути, иногда даже рискуя жизнью. Переезжают через реку по последнему весеннему пути или поднимаются до зари и едут ночью в трескучий мороз за 10 – 20 вёрст, и всё для того, чтобы сделать выгодное дельце.

Но вот, наконец, найдена породистая корова. Начинается торг. Скупщик торгуется до последней степени, выжимая с крестьянина каждый рубль, и даёт крестьянину небольшой задаток (несколько копеек). Окончательная купля-продажа ещё впереди, иногда через полгода. За это время крестьянин должен приготовить корову «в поход», т. е. к известному сроку хорошо её откормить.

Если скупщиком является местный торговец, в большинстве случаев хозяин мелкой лавки, тут уж крестьянину нечего и думать получить за корову всю сумму деньгами. Большую часть её он забирает из мелочной лавки товаром и ещё говорит спасибо своему «благодетелю», что поддержал.

Некоторые из местных скупщиков накупают задёшево так много скота, что теснота их скотных дворов не позволяет им держать коров у себя. Поэтому скупщик, накупив у крестьян коров, отдаёт их на прокорм к тем же крестьянам, уплачивая им за это известную сумму.

Полученная крестьянами плата целиком уходит в течение зимы на прокорм коровы. За все же труды и хлопоты крестьянин получает от коровы некоторое время молоко, а главный расчёт для него – навоз, без которого скудный крестьянский надел не даст крестьянину урожая.

Так ловко, без хлопот и риска, загребают чужими руками жар здешние скупщики, а крестьяне и мещане всё это видят, сознают всю невыгодность своего положения и всё-таки ничего не предпринимают. Да и что они лично сами могут предпринять, когда и нужда, и невежество их, и недород – всё толкает их в сети скупщика-скотника.