О чем писали «северяне» 100 лет назад
СТО ЛЕТ НАЗАД в нашей газете были опубликованы материалы о жизни солдат в 3й гренадерской бригаде, располагавшейся в Ростовском уезде Ярославской губернии. После выхода статей редактор газеты был привлечен к уголовной ответственности «за распространение заведомо ложных сведений, возбуждающих в населении враждебное отношение к должностным лицам и воинским частям».
* * *
РОСТОВСКИЕ ПИСЬМА. 21 апреля в Ростове был начальник артиллерии Московского округа генерал Сергеев. Генерал «знакомился» с местной бригадой и нашел, что все обстоит благополучно, только офицеры не совсем соответствуют своему назначению: не умеют командовать. Разглядел также генерал и то, что солдаты не умеют строиться на караул. Больше он ничего не видел и не слыхал.
Накричавшись вдоволь на офицеров, инспектировавший генерал, по установившейся форме всех инспекторских осмотров, слушал «претензии солдат». Обыкновенно это делается так.
Генерал, окруженный сонмом сопровождающих его офицеров, вызывает желающих принести свою «претензию». Выходи и жалуйся. Всякий, разумеется, поймет, что ни один солдат в присутствии своего ближайшего начальства жаловаться на него же высшему начальству не станет. Поэтому вполне понятно, что «претензий» у солдат не оказалось.
И получается в результате, что начальство попечительно, предупредительно и снисходительно, а житье солдатам вольготное, как у Бога за пазухой.
Это чрезвычайно просто. Просто и то, что инспектировавший бригаду генерал, вызывая желающих заявить о своих «претензиях», смотрел на выстроенных перед ним солдат так свирепо, что, помимо присутствия тут ближайшего солдатского начальства, от одного этого отеческого взгляда у солдат, по их словам, мурашки по спине пробежали. Какая уж тут «претензия»?
Так было и на этом смотре. Нужд солдатских генералу услышать не пришлось: у солдат языки к горлу прилипли – не офицерам же о них рассказывать. Да и было ли желание услышать о солдатских нуждах?
Инспекторские смотры бывают часто и во всех воинских частях. И везде и всегда одинаково предлагают господа инспектирующие генералы солдатам «заявить о своих претензиях». И везде и всегда «претензий» не оказывается.
И не узнал генерал, что в 3й гренадерской бригаде солдаты вывозят навоз из конюшен на себе, заменяя лошадей. Не узнал генерал и того, что солдаты на себе возят тес для всяких надобностей по ремонту. Не узнал генерал и того, что денщики у офицеров совмещают в своей особе лакея и повара, и няньку, и прачку, и кучера. Неизвестным для генерала осталось и то, что солдаты стонут от непрерывной работы по службе, работы, никому не нужной, бесполезной и тем не менее обязательной.
Что в учебной команде солдаты до кровоподтеков натирают себе ноги при беспрерывном гарцевании, опятьтаки никому не нужном. Что для солдат не существует никаких развлечений, ничего, что бы заставило теплиться ту искру Божью, что скрашивает человеку самое собачье житье и поддерживает в нем интерес и жажду к прекрасному, живому. Что солдатам не дают ничего читать, что читать им и некогда даже, впору добраться до койки после нечеловеческой и отвратительной работы в конюшне.
А главное, проглядел генерал то, накопившееся веками, могучее стихийное желание сбросить с себя это позорное, ненавистное и оскорбительное клеймо подъяремного существования, на какое обречен всякий, вступающий в ряды нашей армии. Желание настолько сильное, что оно невольно вырывается наружу, даже при инспекторских проверках.
Да и мог ли инспектировавший генерал, все инспектирующие генералы – могут ли они видеть то, что бросается в глаза всякому?
Нет, они не могут этого видеть, ослепленные сознанием своего могущества, подмытого неустанной волной векового солдатского негодования. Да и увидят, так не уразумеют.
* * *
РОСТОВСКИЕ ПИСЬМА. Во многих воинских частях солдаты от каторжного житья могут иногда отдохнуть в лазарете. Такое явление бывает в тех частях, где лазаретами заведуют гуманные, входящие в положение солдата врачи.
У нас же в бригаде не только здоровый, но и больной, и очень больной норовит, как бы подальше обежать свой лазарет, и только когда станет уже совсем невмоготу, солдат с трепетом предстает пред грозные очи лазаретного врача господина Персиянова.
«Взгляд у него зверский», – рассказывают солдаты, побывавшие в приемной своего врача. «И постоянно, братец ты мой, винищем от него разит! И, Боже ты мой! Уставится эдак глазенцамито и молчит. Тут, братец мой, не только про болезни забудешь, а не вспомнишь, как и отцато с матерью зовут. А откроет рот – и еще того пуще: думаешь, он расспрашивать тебя начнет, ан услышишь такое, что век не приходилось слыхатьто».
– Ты! Чертова кукла! Что у тебя болит?
После такого вступления сами судите, господа, что можно рассказать о своей болезни, в особенности если принять в расчет, что на постановку диагноза у господина Персиянова ассигнована... ровно одна минута! Ни секунды больше. Ну и давай Бог ноги.
Только ведь не подумайте, читатель, что было бы лучше, если бы солдату был поставлен настоящий диагноз и он остался бы в лазарете. Дело в том, что в лазаретной аптеке имеются только «наиболее употребительные медикаменты»: aqua distillata, йод, цинковая мазь и – больше все. Уж чем ты ни заболей, от этих все исцеляющих снадобий не уйдешь.
Однако жизнь солдатская настолько хороша, что, несмотря на такие способы лечения, в лазарет являются ежедневно до 30 человек. И всех их господин Персиянов успевает принять в полчаса. Неудивительны при такой манере врача такие, например, случаи.
Приходит однажды больной солдат в лазарет и только что открыл рот, чтобы пожаловаться на свою болезнь, как доктор рявкнул: «Врешь, чертова кукла!» – и выгнал его из приемной.
Несколько раз ходил солдат в приемную, потом его носили туда почти на руках товарищи. Температура у него повысилась до 38 градусов, так что он не в состоянии был дотащиться до приемного покоя. То не было врача в лазарете, то он был там, но принять солдата в лазарет не счел нужным.
Несчастный провалялся в батарее до тех пор, пока не обнаружилась необходимость сделать операцию. Разумеется, этого не понадобилось бы при подаче ему своевременной помощи. В результате человек искалечен и, как не способный к службе, уволен на поправку. Является неразрешимая проблема: врач для солдат или солдаты для врача?
Устройство амбулатории заставляет желать многого. В настоящее время – это небольшая комнатка: тут приемный покой, тут аптека, а в случае надобности и операционная. Ничего себе…
Выздоравливать удобно при таких условиях.
* * *
Номера «Северных откликов» предоставлены ГАЯО.Короткий адрес этой новости: https://yarreg.ru/n303c/
Комментарии: