О чем писали «северяне» 100 лет назад

ЗАСЕДАНИЕ ЯРОСЛАВ-СКОЙ ГОРОДСКОЙ ДУМЫ2 августа. Новый зал думских заседаний, подобно своему предшественнику, не собрал большого количества господ гласных. Еле-еле к 8 часам вечера их число достигает требуемой законной нормы, и собрание открывается при наличности 20 человек. Чинно и мирно уселись... Городской голова Чистяков монотонно и невнятно прочитывает доклады, иногда поручая их секретарю или членам управы. Решения большей частью однообразны и шаблонны до того, что можно было заранее писать отчёт о будущих постановлениях...

Замечательно любопытны были рассуждения относительно отвода места под мечеть. Вопрос этот тянется уже давно, обсуждался он и на думских собраниях, и в различных комиссиях и снова предстал пред Думой, не подвинувшись на пядь. Некоторые из гласных решительно восстали против отвода земли. «Теперь, – говорили они, – явились просить об этом магометане, потом явятся евреи, немцы, французы... Придётся всю землю отдать тогда»! На этом им, естественно, возразили, что у всех у них уже есть свои храмы. Склонились затем было к тому, чтобы дать бесплатно землю только под мечеть, но если магометане пожелают ещё тут строить школу, то за это брать аренду. Но при этом возник вопрос – сколько давать земли – и постановили снова сдать всё дело на предварительную разработку – так и на этот раз магометане остались без удовлетворения.

Вопрос о выселении домов терпимости с Борисоглебской и Пошехонской улиц* вызвал сравнительно небольшие, но интересные прения. Господин Чистяков полагает, что дома нужно перевести как можно подальше – ну, хоть бы на пустошь Забелицу, но прежде, дескать, необходимо обсудить вопрос в комиссии. Встаёт Павел Яковлевич Морозов и, волнуясь, говорит, что совершенно несовместимо с достоинством городского самоуправления обсуждать вопрос о мес-те, где бы совершалась эта гнусная продажа человека человеку. По его мнению, необходимо возбудить ходатайство перед правительством о полном закрытии публичных домов. Хотя и говорят, что от этого разврат перейдёт на улицы, но, во всяком случае, безнравственно его санкционировать. Господин Чистяков возражает на это, подчеркивая, что дома эти и называются именно терпимыми, и ждать, когда они ещё будут закрыты, – долго. Вопрос сдаётся в комиссию.

Следующим наиболее интересным вопросом является ходатайство тридцати одного содержателя пивных о представлении им права содержать лавки в течение 1908 и 1909 годов. Дело заключается в том, что эти лица в своё время повыбирали патенты, наоткрывали лавки, и вдруг вышло обязательное думское постановление, воспрещающее на некоторых улицах открывать пивные. Разумеется, содержатели пивных были очень озадачены, как это одной рукой дают, а другой отнимают их заработок. В результате – упомянутое ходатайство. Господин Чистяков говорит, что никто им и не разрешал открывать там пивные, и никто не виноват в их теперешнем бедственном положении. Гласный А. А. Белов возражает и говорит о тех затратах, которые понесли портерщики, и о разорении, которое неминуемо последует за упразднением этих пивных. Морозов указывает вообще на необходимость выполнения обязательных думских постановлений и желательность сокращения подобных заведений. Вопрос сдаётся в комиссию.

Последним из интересных вопросов были два заявления содержателя перевоза Е. Г. Кашина. Первое – о назначении платы за перевоз вина, следуемого из Ярославского винного склада в расположенные за рекой Волгой уезды Ярослав-ской губернии, и второе – о воспрещении частным лицам перевозить пассажиров от станции Урочь и обратно. По обоим делам голова представил доклад с подробной в пользу Кашина мотивировкой. По его словам, Кашин в обоих случаях просит о должном, и никак нельзя допустить частным лицам обогащаться «на его счет»! А. Ф. Грязнов вполне резонно возражает, что все ссылки автора на законы по второму вопросу устарели, что нет такого права, чтобы частные лица не могли перевозить пассажиров, которые бы того хотели, что видно, у Кашина не всё в порядке, если публика предпочитает ехать на сравнительно малоудобных лодках, чем на пароходах Кашина и на лодках его. Господин Чистяков, задетый этими вескими возражениями, с несвойственной ему живостью парирует на них, указывая, что «у Кашина имеются для этой цели два парохода и лодки в достаточном количестве, а публика только ленится дойти с пароходных пристаней до перевоза – (какие, в самом деле, лентяи), что раз город имеет арендатора перевоза, то должен и защищать его интересы. А если от запрещения частным лицам перевоза они и потеряют заработок, то кто же виноват? Не обогащаться же теперь от воровства? Разве это позволено»? В конце концов Дума постановила – воспретить и лодки убрать! Энергично и хорошо.

Остальные вопросы интереса представляли мало. Закрылось собрание в 11 часов. Следует отметить равнодушие общества, которое совершенно отсутствует на думских заседаниях и тем косвенно допускает принимать решения, мало сообразные с его прямыми интересами.