Любовь НОВИКОВА. «Другой судьбы у птицы нет»

Любовь НОВИКОВА

Родилась в селе Надежда Ставропольского края в 1959 году. По окончании ставропольского строительного техникума приехала в Ярославль. В 1988 году заочно окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Автор четырех поэтических сборников — «Сирени цвет» (1988), «Лицом в ладони» (2000), «Молитесь обо мне» (2004), «Я зажгу свечу» (2009). Стихи печатались в журналах «Наш современник», «Звезда», «Волга», «Русь», «Русский путь на рубеже веков», в коллективных сборниках, в современных поэтических антологиях, в местной периодике.

© Л. Н. Новикова, 2011

«Другой судьбы у птицы нет»

Слову

Всему, что не Оно, я отвечаю: нет.

И словно прорвалось молчанье долгих лет,

Не знающее речь лукавых середин.

Из глуби всех глубин.

Сквозь щели всех плотин.

Оно мне и под рост. Оно мне и под стать.

Мне с ним ночей не спать.

Пиров не пировать.

Разгадчицею стать небесных теорем.

Оно подскажет мне — откуда и зачем.

Оно мне — по душе. Оно мне — по рукам.

Мне без Него весь мир — не более чем хлам.

Пусть изношусь до дыр. Пусть проиграюсь в прах.

Пока Оно со мной — я — князем во князьях.

Оно мне Бог и Дух. И мой насущный хлеб.

За то, что, как в чертог, Оно в мой душный склеп

Доверчиво летит синицею в ладонь.

Меня хоть разорви. Ну а Его — не тронь.

Я сроду не была ходящей в поводу.

А перед Ним при всех я в ноги упаду:

Благодарю за честь — сгореть в Твоем огне.

Спасибо, что ко мне. Спасибо, что по мне.

* * *

Наплакалась — и снова петь.

Огню — гореть. Траве — шуметь.

А птице, ей — летай да пой.

У птицы нет Судьбы другой.

Ее гнездо — на всех ветрах.

На всех снегах. На всех дождях.

В нем вряд ли кто найдет приют —

С чужими птицы не живут.

Крыло с крылом, как с тьмою свет.

Другой судьбы у птицы нет.

А вскинешься о том жалеть,

То не летать тебе, не петь.

Все — радость, боль, беду, тоску, —

Все — в Слово. А потом — в строку.

Потом — в размер. Потом — в Судьбу.

Все — перекладиной к столбу.

И столб — уже не столб, а крест.

От сердца к сердцу благовест.

А если Слово — не в Судьбу,

Пойдешь к позорному столбу.

Другой Судьбы у птицы нет.

Все, что не в Слово, — под запрет,

Коль два крыла тебе в Судьбу

На перекладину к столбу.

* * *

А вышивка пошла легко, красиво.

Игла порхала ветрено и просто.

Я поднялась самой себе на диво

Чуть выше человеческого роста.

И как-то сразу научилась думать

Не так, как все. Да, видно, не на пользу.

Рожденную летать, мой век угрюмый

Все гнет к земле и заставляет ползать.

Пигмеи всеплетей и всеязычий

Диктуют — кем мне быть и что мне значить.

Такая, видно, моя доля птичья.

Такая, видно, жизнь моя собачья.

Но я не стану петь под ваше ухо.

Мне не по нраву ваш размер метровый.

Не вашим вычурным медвежьим слухом

Судить мое неласковое слово.

Я — не для вас. Мой час еще не пробил.

Мой век еще не зачат Мирозданьем.

Я здесь одна. Не в славе, но во злобе.

Сама себе — закон и наказанье.

* * *

Так и живу я, век свой невзлюбя.

Уйти. Ушла б. Да, вроде, рановато.

Который день я мучаю тебя,

Божественная Лунная соната.

Неверный слух, как грубые тиски,

Перевирает ноты и созвучья.

Так раздирают бабочку в клочки

Прожорливые челюсти паучьи.

А чем мне жить до смертного конца?

Чем мне дышать? Какой корысти ради?

Так пусть хотя бы лунная пыльца

На строчки мои смутные осядет.

Железного бездушья сквозняки

Все выдули с низин и до верховий.

Чтоб мне не задохнуться от тоски,

Я рву твою сонату на куски.

Прости меня, о, Людвиг ван Бетховен.

* * *

Мне надо это рассказать кому-то.

( Но не тебе. Нет, ты меня не тронь.)

Вчера на кладбище морозным утром

Мне голубь сел снежинкой на ладонь.

Как будто бы и впрямь за крошкой хлеба.

(Вам — все корысть. Вы — все о пятаках.)

Ко мне вчера в ладонь спустилось небо.

И я его держала на руках.

Со мной такого не было ни разу.

(Кому, кому об этом рассказать?)

Своим пугливым голубиным глазом

Смотрело небо прямо мне в глаза.

Из-под надгробий, темных и тяжелых,

Мне вечный мир крестами угрожал.

А у меня сидел в ладони голубь

И лапками по ней перебирал.

Его глазок, доверчивый и круглый,

Небесными мерцаньями играл.

Я голубя держала, словно друга.

И голубь от меня не улетал.

О чем мы с ним в то утро ворковали,

О чем смеялись, плакали о чем,

Одни кресты, одни надгробья знали.

Тебе ж довеку не узнать о том.

* * *

Не пересохнет горло родника.

Не оскудеет щедрая рука,

Пока есть ждущие воды и хлеба.

Дорога ляжет в ноги беглеца.

А мне — лишь небо, небо без конца.

Пока я есть на свете, будет небо.

Здесь мой приход. Здесь Богу я молюсь,

Когда строкой горячею давлюсь,

Свою судьбу переплавляя в чудо.

И если ты взойдешь под этот кров,

Чтоб дать мне новых мук для новых слов,

Я и тебе тогда молиться буду.

Да будет праведен мой всякий грех.

Ведь я сюда пришла не для утех.

Не спросливы мои мольбы и требы.

Я у земли ни слова не спрошу.

Я только небом на земле дышу.

Я буду жить, покуда будет небо.

* * *

В соавторы. В посредники. На плаху.

В поводыри. В солдаты. В пастухи.

За то, что ты последнею рубахой

Стал для меня. Что все мои стихи —

Они твои. Твоей сочатся кровью

Слова и строки всех моих стихов.

Ты вправе данью обложить любою

Сокровища добытых мною слов.

Ты можешь предъявить права наследства,

И я не вправе буду отказать.

Ведь ты — мое единственное средство

Не задохнуться и стихи писать.

Я — лишь рука, ведомая тобой.

Я — только след, оставленный тобой.

И если я хотя б чего-то стою,

То власть — твоя. И трон — по праву твой.

А ты живешь. И ничего не знаешь.

Храни, судьба, твой царственный покой,

Мой день воскресный. Жила золотая,

Что без меня была б пустой рудой.