500 оттенков преКрасного. Художник Людмила Гужва – о вдохновении, духовных поисках и лабутенах

Людмила Гужва – из тех художников, кого принято называть самородками. Без какой-либо специальной школы, благодаря собственному таланту, самообразованию и главное – огромному желанию творить Людмила пишет очень индивидуальные, запоминающиеся картины. До 10 сентября полюбоваться ими можно в кафе «Кофе In» на улице Трефолева в Ярославле, где проходит персональная выставка «Пятьсот оттенков преКрасного».

О том, почему экономист берется за кисть, о вдохновении, духовных поисках и многом другом мы побеседовали с Людмилой.

Из Печоры – в Некрасовское

В Ярославле открылась выставка шерстяной акварели врача-нарколога

– Честно говоря, это было в большей степени пожелание родителей. Мы жили на Севере, в Печоре. Я ходила в обычную школу, рисовала, полюбила шить. Хотя в художественной школе не училась, мечтала сначала о профессии модельера, затем – художника-оформителя. Но мама отсоветовала. Был у родителей в Печоре небольшой семейный бизнес – магазин женской одежды, и я поступила в Ухту, на экономический факультет. Выучилась, получила диплом – и несколько лет проработала бухгалтером в санатории в Некрасовском.

– Переехали на ярославские земли?

– Да, всей семьей. Конечно, сначала я скучала по родному городу, по реке, по северной природе… Да и до сих пор скучаю. Там особенная красота, которая больше нигде не повторяется. Когда белой ночью над тайгой, которая видна из твоего окна, висит огромный оранжевый апельсин – это зрелище не сравнить ни с чем. Или рыбалку на большой Печоре, когда семга идет. Но у средней полосы своя прелесть, которую я тоже полюбила. Здесь, на некрасовских цветочных лугах, среди рек и речек я начала всерьез писать маслом, и среди первых покупателей моих картин был замечательный Александр Аполлонович Барбакадзе, много лет возглавлявший «Большие Соли».

– Что послужило толчком к началу серии первых картин?

– События, как счастливые – рождение дочки Калерии в 2002 году и хлопоты первого года ее жизни, так и драматичные – тогда я серьезно заболела. Предстояло долгое лечение, оно продолжалось полтора года в Ярославле, затем операция, после которой стало заметно легче. И вместе с улучшением самочувствия вернулось огромное желание рисовать. Тогда я писала по картине в день! В основном это были копии полотен Ивана Айвазовского, Константина Васильева и других, менее известных художников. Александр Аполлонович, с которым мы и познакомились в этот период, покупал у меня много работ, даже выставлял их на продажу. А потом пригласил меня в санаторий бухгалтером. Но долго я там по специальности не проработала.

Москва слезам не верит

– Ушли на творческие хлеба?

– Не совсем так. Два года я трудилась в санатории исключительно как бухгалтер, а потом стала выполнять работу дизайнера – делать роспись стен, выкладку декоративного камня. Но и этот период продолжался недолго. Я поняла, что хочу заниматься живописью не в качестве хобби, что это должно стать главным делом моей жизни.

– Людмила, какие сюжеты были вам наиболее близки в тот период?

– Меня всегда привлекали люди – их фигуры в движении, лица. Особенно притягивают женщины-негритянки с их удивительной, особенной пластикой. Очень люблю городские пейзажи, они популярны именно в интерьерной росписи. Один из любимых сюжетов той поры – сказочный европейский городок на берегу моря, он был выполнен по эскизам заказчика. Но в основном люди просили что-нибудь им посоветовать, нарисовать на стене такой сюжет, который украшал бы интерьер и не надоедал со временем. Так я жила до 2013 года – проводила время то с семьей в Некрасовском, то на объектах в Москве. Но в тот год распался мой брак, и одновременно пропали все заказы. Тогда я приняла решение сменить профессию и переехала в столицу.

– Вам тяжело далось такое решение? Ваши картины к тому времени экспонировались в Москве и за рубежом, вы стали известным художником…

– Конечно, нелегко. Два года там жила практически без живописи, продавала готовые картины. Работала управляющим в салоне красоты, затем помощником юриста. Именно в тот период вновь начались серьезные проблемы со здоровьем. Начала обследоваться, обращаться к разным специалистам, в том числе очень именитым – и все они не смогли предложить никакого эффективного лечения, поскольку не могли выявить причину болезни. Тем временем она прогрессировала, что заставило меня вновь коренным образом поменять свою жизнь. Я вернулась в Некрасовское, к любимой дочке, к родителям. И теперь тороплюсь жить, стараюсь написать как можно больше картин. Работаю каждый день, пишу, во многих вопросах советуюсь с близкими.

Утро начинается с идеи новой картины

– Экспозиция «Пятьсот оттенков преКрасного» – это также работы 2016 – 2017 годов?

– Да. Я даже во сне часто рисую и слышу, как сама говорю фразу: «Красный цвет лучше всего». Но монохромные картины тоже люблю писать, особенно портреты.

– Что помогает вам сохранять такое удивительное спокойствие духа в столь непростых обстоятельствах?

– Спокойствие – это сильно сказано. Конечно, бывает разное настроение! Но я четко понимаю, что, пока есть возможность работать, нужно это делать, помогать дочке, маме, отцу. А спокойствие духа, точнее, его подобие – это результат многолетних размышлений, изучения книг на духовные, философские, религиозные темы – от православия до духовных практик Рейке, Ошо, буддизма. В итоге я поняла, что все религиозные учения, по сути, говорят об одном и том же: жить нужно здесь и сейчас и быть благодарным за все уроки, которые дает Господь. Я каждое утро просыпаюсь с новыми идеями для новых картин, потом переношу их на холст. Работы вновь стали находить своих владельцев, многие из тех людей, кто однажды приобрел у меня картину, опять обращаются ко мне.

– После нашего разговора вы вернетесь к мольберту?

– Да, сейчас у меня в работе женский портрет, навеянный библейским образом Евы. Но это будет Ева с символами современных соблазнов: не только с яблоком, но и с лабутенами!

Фото Анны Соловьевой