У природы нет плохой погоды
Тем, кто сомневается в том, что вокруг нас много хороших людей, как аргумент – два юбилея минувшей недели, вполне достойно отмеченных на нашем ТВ.
60 лет замечательному актёру Владимиру Ильину. Одному из самых русских – по неизъяснимым душевным качествам, с заветной русской темой незаметного подвижничества, скромного героизма. Этот актёр даже гаишника смог сыграть хорошим человеком – милым, любящим и нелепым (в полузабытом фильме «Авария – дочь мента»). А недавно нам показали его на телеэкране в образе Кутузова – и тоже в точку…
Когда я увидел в программе канала «Культура» анонс фильма 1988 года «Защитник Седов», я, признаться, оторопел: уж слишком как-то он выглядел актуальным в разгар предвыборной одержимости, разудалой апологетики, поиска врагов внутри страны и снаружи, в контексте навязываемой нам на госТВ антизападной истерики. Ведь жуткая же 46-минутная кинолента совсем о другом, но далеко не иссякшем времени истерических дифирамбов и патетических обличений!.. Однако уже после показа заэкранный дикторский голос поздравил с юбилеем Ильина, гениально сыгравшего в этом фильме упорного тихоню-адвоката, выхватившего из мясорубки репрессий несколько жизней, и я слегка успокоился и даже облегчённо вздохнул: нет, это лишь юбилейный показ, это как бы и не про нас и вроде не на злобу дня.
80 лет Эльдару Рязанову, строчку из песни в дебютном фильме которого я слегка перефразировал в зачине к обзору. В этой спетой Алисой Фрейндлих песне многое сказалось о жизни и творчестве Рязанова наперёд.
Когда теперь думаешь, что же ему удалось лучше всего, то приходит в голову, что это рождественские сказки в духе Диккенса или Андерсена: трогательные, весёлые, грустные, милые истории, в которых добро непременно побеждает зло. Потому что таков закон той рязановской природы, у которой почему-то «нет плохой погоды». В безбожном ХХ веке Рязанов умудрился совершенно стихийно, безо всякого пафоса, без агрессии и напора напомнить о том, что мир, в сущности, полон волшебных даров, а человек легко и просто может быть благородным и великодушным. Он утешал: времена и системы уходят, остаются человек и любовь.
Мне кажется, кульминация этой темы – главный шедевр Рязанова «Берегись автомобиля» с гениальным советским юродивым Смоктуновским. Картина о деятельном добре – вопреки всякой норме, социальной рутине и утверждённому порядку.
Всё прочее – детали. В том числе и тихий вызов советскому строю – начиная с той самой «Карнавальной ночи», в которой по старинной логике святочного карнавала выворачивались наизнанку расхожие догмы и открывалось, что король – гол, а жизнь в её свободном течении – мудрее и щедрее, чем власть.
Мир Рязанова по-детски прозрачен, и жизнь его бесхитростно открыта для обозрения. Телевизионщики попытались накопать что-то про «неизвестного Рязанова», но, кажется, надломились, осознав непосильность этой задачи, и смогли лишь сообщить пару фактов о том, что родители Рязанова были советскими шпионами в Персии (впрочем, про это рассказал когда-то сам Рязанов).
И даже злопыхатели рунета сумели припомнить ему только апологетический фильм о Ельцине, не такой уж плохой, кстати. Я по сию пору помню уморительный эпизод из него про гвоздь в президентском стуле, на который с размаху приземлился Рязанов, навестивший Б. Н.
Рязанов всегда был оптимистом. «Если утром где-то заболело, радуйся тому, что ты живой». Вот и в интервью Первому каналу он сказал о грустном шутливо: «Очень много ран, рубцов, трещин в душе, которые мне нанесла окружающая меня прекрасная жизнь». А когда он говорил о стране, то опустил глаза. Может быть, потому, что на исходе большого пути он открыл для себя закон бесполезности искусства: вопреки его трудам люди не стали лучше и страна какая-то неубедительная, несмотря на амбициозные претензии. «Сейчас нас как нацию объединяет только одно – язык. Больше ничего».
Недавно он на правах аксакала рассуждал и о молодёжи. Кстати, довольно точно: «Количество невежд, которое выросло за последние 15 лет, неисчислимо. Эти люди ничего не читали, не видели и упоены тем, что ничего не знают. Они и не хотят знать! Есть умные молодые люди. Но они растворяются в этом жутком толпизме. Толпа – это страшно. Где вы найдёте среди молодёжи идеалистов? Они – как белые вороны в тупой, прагматической, одержимой любовью к деньгам среде. Но эти крупицы позволяют надеяться, что Россия всё-таки не помрёт в алчной погоне за наживой…» Надежда, как говорится, умирает последней.
А о власти искусства над жизнью в начале прошлой недели довольно горячо спорили в разговорных программах «Тем временем» и «Школа злословия». Особенно экспертов возбуждал жгучий вопрос о том, виноваты ли художники, писатели в том, что в стране произошла революция. Октябрьская, вестимо. Во мнениях собеседники не сошлись. Да и немудрено. На этот вопрос, пожалуй, нельзя ответить однозначно. Хотя я поостерёгся бы реабилитировать людей искусства целиком и полностью. В исторической России искусство иной раз слишком явно опережало жизнь и становилось катализатором перемен. В этом трудно сомневаться. Но вот современное искусство в империи нефти и газа почти напрочь лишено движущего жизнь и меняющего её посыла. Современные художники даже спичек не жгут. Или это публика изменилась и уже не ждёт от книги или фильма ни уроков, ни катарсиса?
Короткий адрес этой новости: https://yarreg.ru/n3bp3/
Комментарии: