Движение по жизни» Майи Гусариной

Достаточно однажды увидеть её картины, чтобы они остались в памяти навсегда. Изысканные дамы, странные кавалеры, средневековые замки, флейты и арфы, нарядные куклы встречаются на её полотнах не ради забавы - они призваны для объяснения жизни. Художника Майю Гусарину формировали не столько знания и школы, сколько причудливый мир собственного воображения, где реальность выражается и познаётся только через сказочные фантазии. Лёгкое, молодое ощущение мира на её картинах соединено с глубокими философскими размышлениями о жизни, присущими человеку в возрасте. Удивительно, но вглядываясь в эти фантастические миры, узнаёшь в них свои мысли, свои чувства, свою жизнь. Твоя душа разбужена, и это главное. Способности «пробиться» к человеческой душе не научить - её дарит Бог. И это неоспоримый признак истинного художника, взявшего кисть в руку не просто так, а по Божьему зову, который мы называем призванием. Разбудить его Майе помогла мама.

- Мама у меня преподавала рисование и была педагогом до мозга костей. Когда я росла, её увлекала идея гармоничного развития личности. И мама стала меня гармонично развивать. Сначала отдала в хореографию на три года, затем я обучалась музыке, потом пошла в художественную школу. Роскоши в семье не было, но, начиная с 10 лет, мы каждый год ездили в музеи Москвы и Петербурга.

В годы Майиного детства в большинстве семей не было не только роскоши, даже достатка. Но любви к своим детям, кажется, было больше. И дети были другие. Всё просто: вкладываешь в детство деньги – вырастишь «доллар», вкладываешь душу – вырастишь творца.

- Мои первые детские впечатления: двухэтажный деревянный дом, огороды, яблони, цветы, и бабушка несёт на коромысле воду. С детства я любила сказки, мама покупала мне хорошо иллюстрированные книги – она знала в этом толк. А вот кукол не было – всё рисовали сами: дам, кавалеров, лошадей, борзых. Во дворе придумывали разные игры. Птичка умерла – устраиваем пышные похороны в георгинах.

Мы сами подчас не сознаём, как глубоко входят в душу детские впечатления, и трудно предугадать, когда и как они проявятся. Одна из частей триптиха «Шествие» так и называется – «Похороны птички». Сразу припоминаешь: а ведь и ты в детстве становился участником подобного действа. Откуда такой интерес и уважение к смерти? Можно придумать этому какие-то объяснения, но настоящий ответ – за гранью сознания, в метафизике. В траурном фантастическом шествии Майи и поют, и плачут, и скорбят, и радуются – всё, как в жизни. Рассматривая любую из картин, вспомнишь и про её детскую хореографию – все фигуры в движении, словно в танце; и занятия музыкой – у многих героев в руках музыкальные инструменты.

- Рисунок у меня пошёл сразу многолюдный. Одна, две фигуры – мне это было не интересно. Надо, чтобы толпа завязывалась. Я так увлекалась. Мультики тогда показывали редко, и для рисования было много времени. Мне всегда был интересен человек: его страдания, заблуждения, ошибки. Каждый из нас проходит через свои переживания, у каждого свой поиск истины. Я выросла на сказках в советское время – это всё определило. Мечтала быть принцессой, представляла, что вокруг слуги, и всё решается само собой. К быту мама меня совсем не приучала. Всё было на бабушке – она обожала нас и растворилась в нашей жизни. Её любовь закрывала меня от реальности.

На картине «Воспоминание о детстве» белые лилии, синие фиалки сливаются с небом. Прозрачен воздух, лёгкое дуновение ветра колышет тонкие одежды. Три женские фигуры у стола излучают любовь и умиротворение. А на столе – двухэтажный деревянный домик – войти бы в него и остаться жить; детская кроватка с горкой подушек, гнездо с яичками, кувшин, цветы. Радость полноты жизни. Цикл работ «Женские мечты» тоже родом из счастливого детства – он самый яркий и самый сказочный.

Из любимой Костромы Майя уехала в Ярославское художественное училище, где сразу заметили и оценили её лёгкую, летящую манеру письма. Общение в творческом кругу, выезды на пленер, первое признание мастерства – всё это наполнило счастьем студенческие годы.

- В училище на втором курсе нам сказали, что в группу придёт талантливый молодой человек с хорошей живописью. Мы с подругами смеялись: ну кто же может быть лучше нас? И пришёл Сергей. Такой деловой, взрослый, он казался более приземлённым, а мы - все в творчестве. Завязался роман, и я оказалась в Рыбинске. Мечты об институте отодвинулись, пришлось осваивать уборку квартиры, приготовление еды. Для меня это оказалось очень тяжело. Сфера фантазии – это моё, а вот материальные дела – не для меня.

Жизнь, не спрашивая желания, начала их «приземлять». Вам к вершинам искусства? А не хотите ли троллейбусы раскрашивать? Фантазируете хорошо? Тогда ваше место – в кукольном театре. Интриги и склоки не по душе? Тогда, как в детской игре «Гуси-лебеди»: «Ну, летите, как хотите, только крылья берегите!» А куда лететь, если тебе говорят: «Какое у искусства практическое применение? Зачем оно?» В противостоянии трудностям зарождались новые циклы: «Движение по жизни», «Осознание жизни».

В 27 лет она написала «Воспоминание». В центре – фигура роскошно одетой пожилой дамы, на огромной шляпе которой уместились и средневековый замок, и цветы, и дороги, и небольшой дом – вся её счастливая жизнь. Груз воспоминаний так тяжёл, что сгибает спину. На лице – отрешённость и безразличие. Одна рука раскрыта к небу, словно с вопросом: и зачем всё это было? Перед дамой – крошечная фигурка счастливой танцующей девочки. Балетные одежды, обруч, венок из цветов и вдохновенное лицо – счастливое предчувствие радости жизни. Куда уходит радость, почему её место занимает вселенская усталость? Живём неправильно или таков порядок вещей? И здесь, как в каждой картине Майи, попытка глубокого мистического осмысления жизни, а значит, отсутствие ответа.

- Когда родилась Даша, я задумалась, есть ли вообще Бог? Ради чего я так тяжело живу? Зачем так бессмысленно и жалко всё кругом? Наступил период увлечения эзотерикой: очищалась, мяса не ела, по 3 дня голодала, ходила на лекции. Но заметила, как начинаешь лекторов о чём-то спрашивать, видишь - им это не надо, их интересует только власть над людьми и деньги. Потом начала ходить в Иверскую церковь. В работах появилось больше позитива – стала писать натюрморты, цветы. Захотелось простых радостей. Я уверена, всё заумничество – от лукавого. Искусство должно быть созидательным, облагораживать человека. В эпоху Возрождения задачи искусства сформулировали раз и навсегда. Единственное лекарство для человека – любовь, милосердие, прощение.

В 1994 году Сергей и Майя создали иконописную мастерскую «Лик», которая теперь известна далеко за пределами Рыбинска. Жизнь получила новое наполнение. Родился сын, добавив забот о нелюбимом быте. По их стезе пошла дочь, поступив в Свято-Тихоновский университет на отделение иконописи. Пришло благополучие. К счастью, оно не уничтожило хоровод лёгких, танцующих образов из мира её фантазий.

- Хочется порисовать – значит, мне надо 2 - 3 дня, чтобы сосредоточиться. Стоит только отвлечься на быт - мысль уходит, а между делом ничего не получается. С другой стороны, если бы не было всего этого, я медленней бы менялась. Во мне произошло укрепление личности. Я стала серьёзней относиться к идейной программе. Муж иногда спрашивает: «Где ты?» А у меня перед глазами как на компьютере встают фигурки – так, нет, разбиваются, лучше - так. Независимо от моего желания. Я могу говорить о земных делах, а внутри отшлифовывается замысел. Эту волну творчества я чувствую с детства. Я знаю, что не должна останавливаться. Следующая картина видится такой: город, завод, столбы. И в проводах запутался ангел. Внизу люди – телевидение, зеваки. Кто-то фотографирует его сотовым телефоном. Люди забыли о главном.

Чтобы не забывать о главном, неплохо было бы хоть иногда напоминать – вот оно, главное. Значит, нужны те, кто способен «держать планку» жизненных ценностей. Это тяжело: на алтарь искусства надо положить душу. А нынче ещё и дорого, в самом буквальном смысле: аренда маленькой мастерской на 14-м этаже составляет 20000 рублей в месяц. Это вам не Париж какой-нибудь, а Россия. Какая нам польза от искусства? Нам бы денег. Запутался ангел.