Игра на два тона выше

Однако бардов­то в России до сих пор довольно много, а вот тех, кто бы умудрился и полсотни «народных» песен написать, и чистоту жанра со­блюсти, и кандидатскую по биофизике защитить, и десяток пластинок еще при совет­ской власти выпустить, и официального признания добиться, и статус гуру для братьев­бардов сохранить... Таких людей, судя по всему, кроме него и нет вовсе...

При этом, казалось бы, ничего запредельно сверхъесте­ственного творческий дуэт супругов Никитиных (сегодня, впрочем, уже трио – сын Александр периодически выступает вместе с родителями) не демонстрировал. Сам – умница, жена – красавица. Ну, хорошо, а сколько таких умниц аккомпанировало красавицам, исполняющим песню про ежика (того самого, с дырочкой в левом боку)? Да все! И что? А ничего, кроме желания аудитории быстрее переходить к чему­то более насущному – торту, допустим, или горячему. Чувство юмора? На концертах Кима или Визбора народ тоже смеялся от души, а некоторые номера Сергеева или дуэта «Иваси» доводили зал до спазмов мимической мускулатуры. На концертах Никитиных слушатели больше улыбаются, нежели смеются, продолжая делать это довольно длительное время и после них. Необычный строй гитары? Были умельцы, перестраивавшие свой инструмент на «никитинский» манер. Результат в лучшем случае – ноль. Сам же Сергей Яковлевич совершенно свободно может взять шести- или семиструнную гитару, а то и вовсе сесть к роялю – и в «своей» интонации останется абсолютно узнаваемо­непередаваемым.

Вот эта­то его интонация и есть, похоже, тот самый большой секрет для маленькой компании миллионов из трехсот человек, слушавших в свое время «Переведи меня через майдан» или «Под музыку Вивальди». Можно набраться наглости и вообще сказать, что дуэт Никитиных в семидесятые стал по силе воздействия для СССР кем­то вроде «Битлз». Не во всех аспектах, конечно (такого явления, как битломания, в империи не могло быть по определению), но песни Сергея страна распевала на следующий день после того, как государство милостиво разрешало выпускать их в эфир.

Конечно, в государственном признании немалую роль сыграло и академическое «происхождение» Татьяны и Сергея (во время концертов они иногда «на бис» зачитывали темы своих диссертаций в области биофизики). Все­таки кандидатам наук бывает до­зволено больше, чем даже артистам академических театров. Государство рассуждало приблизительно так: пусть люди поют, лишь бы не потрясали основ (считалось, что сотрудники академических институтов гораздо менее склонны к сотрясению основ, нежели, к примеру, геологи или актеры).

Но здесь, судя по всему, имеется и некая мистическая подоплека – все­таки биофизика в ряду других естественных наук является самой сверхъестественной, а через термодинамические априори Пригожина вообще смыкается с магией. Пожалуй, никакими другими причинами, кроме магических, объяснить долгую жизнь многих песен Сергея просто невозможно.

Сегодня помимо творческой деятельности Никитины активно занимаются «прогрессорством». Термин этот придумали братья Стругацкие для своего самого известного цикла фантастических произведений. Он обозначал деятельность прогрессивной земной цивилизации по сохранению и приумножению культуры на планетах со средневековым уровнем общественного развития.

Татьяна занимается обустройством тех талантов, которые родились, но не пригодились на Родине, а Сергей проводит «Никитинские чтения» на Воробьевых горах. Главной своей целью называет воспитание детей в духе, напрочь отрицающем восприятие двух главных столпов отечественного масс­культа: умца­цы (она же – попса) и русского шансона (он же –«блатняк»). Он и сегодня умудряется сотрясать основы, оставаясь «на два тона выше»...