Владимир Реутов не сдаётся

«Северный край» не раз писал о предстоящей приватизации художественных мастерских, которые ярославские художники арендуют у города. Поначалу речь шла о двадцати помещениях. Путём многочисленных переговоров с городскими властями живописцам удалось сократить число мастерских, гипотетически попадающих под приватизацию, с двадцати до десяти. Пока решено принести в жертву наименее удобные студии, расположенные в бывших лифтовых помещениях. Под раздачу попал и Владимир Реутов. В знак протеста эмальер заточил себя в мастерской и прекратил все контакты с миром. Исключение было сделано только для корреспондентов «Северного края».

Студия мастера расположена на техническом этаже одной из двенадцатиэтажек в Заволжском районе Ярославля. Попасть к Владимиру Михайловичу трудно даже желанным гостям – узкий проход в мастерскую перегорожен лест­ницами, коробками, сломанными мольбертами, старыми банками и прочей ветошью. Из просвета между лестничными ступеньками баррикады, как рак-отшельник из-под коряги, выглядывает сам эмальер.

Несмотря на бедственное положение, художник не теряет чувства юмора и шуточно начинает «расстреливать» «захватчиков» из костыля.

– Вот так всех «перестреляю», кто сюда сунется и мою мастерскую попробует отнять! – смеётся Владимир Михайлович и освобождает нам проход.

Помещение досталось мастеру в далёком уже 2005-м и было в ужасном состоянии – текущая крыша, грязные, размалёванные стены. В то время здесь находили приют разве что голуби, бомжи да молодые люди из окрестных домов, собиравшиеся не для того, чтобы беседовать об искусстве. Владимир Михайлович сделал всё, чтобы здесь можно было не только работать, но и жить: поставил дверь, чтобы бомжи не лазили на технический этаж, заделал дыры в стенах, утеплил помещение. В общем, вложил сюда и деньги, и душу.

В добровольное заточение эмальер ушёл, как только услышал новость о продаже своей мастерской. Председатель ярославского регионального Союза художников России Александр Александров обещал помочь коллеге с поиском нового места работы, но это не устроило Владимира Михайловича.

– К кому я пойду со своей печкой, эмалями и тремя тысячами детских рисунков?! Я не могу их взять и выкинуть – дети мне этого не простят, – говорит мастер очень серьёзно. – Власти утверждали, что будут приватизировать и продавать только большие помещения, от 50 квадратных метров, а тут оказывается, что отбирают и мою маленькую мастерскую. Я готов платить за неё любую арендную плату. Голодать, но платить.

Вот уже две недели Владимир Михайлович никуда не выходит из студии, не пользуется телефоном. Доступа к художнику не имеют ни родные, ни друзья, ни коллеги. А ведь здоровье мастера и так не богатырское – художник перенёс инфаркт, недавно ему делали операцию.

– Конечно, мои домашние очень переживают: «Ты же себя гробишь! Тебе нужны таблетки, и вообще – немолодой уже так себя вести!» Но я знаю, что если уйду из мастерской, её тут же опечатают. Если мне не разрешат здесь жить, я всё равно не отступлюсь – пусть меня выносят вместе с печкой и диваном! – стоит на своём художник.

Кроме мастерской у эмаль­ера есть только комната в общежитии, и туда он идти не желает.

– Там сын, дочь, больная супруга, я не хочу их теснить! И ни к кому не стану подселяться: у меня есть свой художественный дом, – с достоинством говорит Владимир Михайлович.