В просторечье просто «пед»

ПРИ ЧЕМ ТУТ РОССИ

Епархиалок начали готовить здесь в 1880 году, а в паспорте на это здание, который по моей просьбе достали из своей картотеки в комитете историко-культурного наследия, значится, что дом как уже существующий показан на плане Ярославля 1809 года.

В музее истории педуниверситета тоже можно заглянуть в «доепархиальное» прошлое. По данным заведующей музеем доцента Людмилы Ивановны Шивановой, здание было построено в 1819 году помещиком Карновичем. В документах комитета историко-культурного наследия, которые хранит Марина Владимировна Осипова, находим, что в 1809 году оно принадлежало помещикам Горяиновым. Тут же, через несколько строчек, ещё более определённое: «Построено ярославским помещиком Н. А. Горяиновым». Интересно, наверное, было бы определиться, кто же всё-таки строил.

Много шума наделала уже в наше время дискуссия о том, кто его проектировал. Считалось, что губернский архитектор П. Я. Паньков, подписавший чертежи. Известный исследователь ярославского зодчества, автор многих прекрасных книг по искусству Яро­славля Элла Дмитриевна Добровольская выдвинула в 1968 году предположение, что Паньков завизировал чертежи просто по должности, а автор проекта этого здания не он, а некто из ближайшего окружения Росси. Даже такая осторожная формулировка произвела незабываемый эффект. Ещё бы! Обнаружено здание, в котором явное сходство с фасадом Сената и Синода в Петербурге! Заговорили даже о том, что достославный зодчий Росси сам удостоил нас своим творением.

Точку в этом споре поставил Виктор Фёдорович Маров. Тонкий знаток старого Яро­славля, архитектор, реставратор, человек обширных знаний, он не отрицал очевидного сходства: одинаковые портики на главном фасаде и на скруглённом углу, ступенчатые аттики с лепниной, рустованный первый этаж и много чего ещё. Но стоит опять же обратиться к датам, отмечал он, как эта версия рассыплется. П. Я. Паньков стал губернским архитектором в 1823 году, а дом Горяинова (Маров называет его именно так) был полностью завершён уже в 1818 году (наверное, тот вид, который дом имел в 1809 году, Виктор Фёдорович не считал окончательным). Что касается здания Сената и Синода, то оно строилось с 1829 до 1834 года, то есть было закончено на шестнадцать лет позже нашего.

Другое дело, что Пётр Паньков, пишет Маров, «был в некотором смысле учеником Карла Росси и обязан был консультироваться с ним, поскольку Росси несколько лет состоял губернским архитектором Тверского наместничества, куда входил и Ярославль».

На этом Маров справедливо считает дискуссию законченной. Но если продолжить его мысль, получается, что прообразом здания Сената и Синода в Петербурге стал каменный двухэтажный барский дом в Ярославле. Как – другой вопрос. Но всё равно интересно, правда?

В биографии этого здания немало полузабытых или начисто забытых страниц. Кто сейчас помнит, что с 1850 года в течение двадцати лет владелец сдавал его Дворянскому клубу? Потом оно принадлежало какому-то господину Дуссату, и уже он продал его епархиальному училищу.

Дом был гораздо меньше, чем сейчас. Пристройки по Республиканской улице и улице Салтыкова-Щедрина появились в 1880 – 1890-х годах. Здание пережило несколько капитальных ремонтов. В результате одного из них в начале 1880-х годов была уничтожена значительная часть старых интерьеров. Зато в вестибюле появилась знаменитая, существующая до сих пор чугунная лестница, сделанная на заводе П. А. Федосеева.

Из старины сохранились львы и женские маски над окнами, характерные для декора ярославских домов того времени. У входного крыльца – великолепная наружная дверь: резная, с головами львов и розетками высокого рельефа. А в Голубом зале, музее (бывшем кабинете философии) и некоторых других помещениях – потолки с такой богатейшей лепкой, какой, кажется, не увидишь ни в одном здании города. Нет, совсем не напрасно этот дом значится в одном из документов «особняком дворцового типа».

По нему можно водить экскурсии. Разве не интересно, что в нынешнем спортзале была когда-то… церковь епархиального училища. А там, где читальный зал, находился дортуар епархиалок.

Что касается здешней фундаментальной библиотеки, то она достойна отдельного экскурсионного маршрута. О богатствах её в городе всегда ходили легенды. Рассказывали, например, что знаменитейшая библиотека Демидовского лицея, якобы сгоревшая во время июльских событий 1918 года, на самом деле не сгорела, а в значительной своей части была перенесена сюда. На мой прямой вопрос об этом директор Юрий Иванович Майоров ответил: да, есть отдельные книги со штампом лицея, они находились в июне 1918 года, видимо, на руках, потому и уцелели. Их «немного», всего около тысячи. Директору есть с чем сравнивать: общий фонд – свыше его библиотеки 1 млн. единиц хранения.

По объёму и качеству фондов здешнее собрание занимает третье место среди вузов­ских библиотек страны – после московских и петербургских.

СВЯТАЯ СВЯТЫХ – БИБЛИОТЕКА

Библиотека представляет собой анфиладу залов, заставленных до потолка стеллажами с книгами. Сколько этих залов, точно мне никто не ответил. Сопровождавшая меня заместитель директора Светлана Леонидовна Свиткова честно призналась: «Не считала».

Забота у неё и всего коллектива библиотеки другая: извернуться и каким-то чудом втиснуть в старые стены свои книжные фонды. В первых залах, куда мы вошли, тянулись ввысь девять рядов полок, в следующих залах уже десять, потом одиннадцать – в каждом зале полы почему-то уходят вглубь ниже и ниже. А в конце нашей экскурсии я насчитала уже четырнадцать полок – книги упираются в самый потолок и ещё один дополнительный ряд книг (пятнадцатый!) уложен вдоль стеллажей… по полу.

Здание построено на совесть, стены метровой толщины, помещение сухое, но искусственной вентиляции нет, с пылью борются, перетирая каждую книжку, которую достают, тряпочкой. Температура на самой верхней полке под потолком бывает больше 30оС. Чтобы добраться туда, используют неподъёмные деревянные лестницы – я с трудом сдвинула с места одну из них, а хрупкие библиотекарши двигают их туда-сюда целый день.

Кстати, стеллажи тоже допотопные, деревянные, и все эти тонны книг удерживают только потому, наверное, что сработаны во времена, когда столяры ещё не умели халтурить. Впрочем, на всякий случай уже наши современники подстраховали их сверху подпорками-распорками, удерживающими стеллажи в вертикальном положении.

Ко всей подобной экзотике библиотекари, впрочем, привыкли. Беда в том, что в последнее время стало трещать по швам само здание.

Входим в большое полупустое помещение со следами былого величия: высокое старинное зеркало в резной оправе, узкие кабинетные часы, прикрытые плёнкой массивные письменные столы, украшенные резьбой с львиными мордами. Здесь был читальный зал редкого фонда с экспозицией редких книг. В нём регулярно проводились экскурсии для студентов, преподавателей, гостей вуза. Пять лет назад на потолке обнаружились протечки, сделали ремонт, но в ночь с 4 на 5 сентября случилась большая беда. Рухнул потолок – несколько квадратных метров толстой штукатурки упали, завалив проходы и каким-то чудом не задев ни одну витрину. Никто не пострадал, книжные раритеты и старинная мебель тоже в полном порядке. Мистика, говорят здесь.

Другое дело, что для обещанного ремонта придётся перемещать куда-то 70 – 80 тысяч книг. А куда?

Где-то между стеллажами на глаза попались старинные резные стулья музейного вида – перетяжку делали своими силами. Каждый, точнее, каждая здесь – одна в нескольких лицах: и библиотекарь, и мебельщик, и грузчик, и уборщица, а некоторые и компьютерщики.

Справедливости ради нужно отметить, что отдел редких книг тут всё-таки на привилегированном положении: именно для него несколько лет назад заказали специальные стеллажи, застелили пол линолеумом, приобрели компьютеры и ксерокс, чтобы создать полный электронный каталог редких изданий. А как иначе? Вот только несколько из них. Самые старые – «История Пелопонесских войн» Фукидида, вышедшая в Базеле в 1540 году и «Сонеты и канцоны» Петрарки, изданные в 1553 году в Венеции. Есть Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года и «Арифметика» Леонтия Магницкого, увидевшая свет по указу Петра Великого в 1703 году. Или вот ещё: «Российская грамматика» Ломоносова. Вышедшая при его жизни! Прижизненные издания Пушкина, Крылова, Тургенева...

Не менее ревностно ректорат относится к комплектации библиотеки. Несмотря на весьма скромные возможности, приобретаются все нужные книги, на полках издания вплоть до самых последних, 2006 – 2007 годов выпуска. Педуниверситет выписывает абсолютно все, за исключением «жёлтых», газеты и журналы, которые выходят в России. А вот рамы огромнейших окон в читальном зале, где листают периодику и готовятся к занятиям студенты и педагоги, обветшали до такой степени, что при хорошем ветре могут буквально вывалиться на улицу. Заведующая читальным залом Лина Александровна Кузнецова вспоминает, как однажды во время урагана они с комендантом удерживали среднюю часть этих рам собственными руками до тех пор, пока ветер не стих – иначе беды было не миновать.

«Я БЫЛ МАЛЕНЬКИМ МАЛЬЧИКОМ»

История первого здания педуниверситета – это история города и история страны в миниатюре.

– Четвёртый этаж пристройки, которая выходит на улицу Салтыкова-Щедрина, был надстроен в 1930-е годы, – рассказывает знакомый, просивший не называть его фамилию. – Я был маленьким мальчиком, отец преподавал в институте, и мы, как и некоторые другие семьи педагогов, жили на первом этаже, дверь в наш коридор и сейчас рядом с библиотекой. А второй и третий этажи занимали аудитории. Потом отца репрессировали, и нас выселили в неотапливаемый деревянный дом рядом. В том же коридоре, примыкающем к библиотеке, жил с семьёй директор пединститута Кузьмин – светлая личность, красавец, его тоже репрессировали в 1937 – 1938 годах, он отсидел 20 лет, вернулся и вскоре умер. Помню, как на моих глазах в 1934 – 1935 годах разбирали церковь, стоявшую там, где сейчас сквер между ЯГПУ и ТЮЗом. Она была похожа на церковку в Крестах – такая же небольшая, с колоколенкой. А на углу Республиканской и Большой Октябрьской долго стоял деревянный «поповский дом», как его называли, где раньше жил священник. Позже дом стал коммуналкой, в нём помещались семь-восемь семей, в том числе какое-то время наша.

Есть в здании педуниверситета и места, привлекательные не только для любителей истории. Оно может удивить, например, музеем физических приборов! В огромных шкафах – старинные электрические и физические раритеты, наследство Рижского университета, частично эвакуированного сюда во время войны. Доцент Галина Васильевна Жусь, ответственная за музей, справедливо может считать свою экспозицию маленьким подобием знаменитого Политехнического музея в Москве.

А венчает здание педуниверситета астрономическая вышка. Чем тоже не городская достопримечательность?