Две судьбы мраморной Екатерины

Памятник открыли в день 100­летия со дня смерти императрицы. Был на открытии и его автор – Александр Михайлович Опекушин. Хотя вполне мог бы быть другой.

Удивительно драматична судьба у этой статуи. 21 год она украшала зал заседаний Думы. После революции мраморная царица была выдворена из этого здания (в нем разместился музей В. И. Ленина) и как рабочий материал отправлена в запасники музея изящных искусств (ныне Государ­ственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина). Чтобы спасти статую от уничтожения, тогдашний директор музея скульптор Сергей Меркуров в 1952 году тайком переправил ее своему другу главному архитектору Еревана Марку Григоряну. Так мраморная Екатерина оказалась в Армении. Двадцать лет она «скрывалась» в Ленинакане, а в 1972 году более чем на три десятилетия прописалась в Национальной картинной галерее в Ереване. Статуя стояла в музейном дворике на возвышении в голубой нише, цвет которой удачно оттенял сероватый мрамор. К ней вела широкая лестница.

В 2003 году во время визита в Армению мэр Москвы Юрий Лужков и председатель Московской городской думы Владимир Платонов договорились с властями Еревана о возвращении статуи в Москву. В этом же году специальным рейсом МЧС мраморная императрица прилетела в российскую столицу. Поначалу ее предполагалось установить в Московской городской думе. Но из­за габаритов (без постамента вес более трех тонн, высота – 260 см) статуя оказалась слишком велика для современного здания Думы. Поэтому прямо из аэропорта она была доставлена в Третьяковскую галерею. Здесь ее очистили от гипса, в который она была упакована для безопасной транспортировки. Около года реставраторы Ольга Владимировна Васильева и Владимир Ильич Черемхин (они же готовили памятник к отправке в Москву) восстанавливали его первоначальный вид. В январе 2006 года статуя временно прописалась в вводном зале Третьяковки. Как сказал Юрий Лужков, после окончания реставрации Большого дворца в архитектурном ансамбле «Царицыно» памятник получит постоянную прописку там, а главный зал, где ее установят, будет назван Екатерининским.

Не менее долгим и мучительным был и процесс рождения памятника. Идея его создания возникла в апреле 1885 года, когда отмечалось столетие со дня пожалования Екатериной II «Грамоты на права и выгоды городам Россий­ской империи», положившей начало «городовому самоуправлению» в России. В благодарность Московская городская дума решила воздвигнуть на Воскресенской площади возле строящегося нового здания Думы памятник государыне.

Но ни 1886 год, ни начало 1887-го не внесли особых изменений в судьбу будущего памятника, кроме попыток разработать условия конкурса – правда, безуспешных. Шел поиск скульптора. Таких в то время было два: автор статуи Ивана Грозного Марк Матвеевич Антокольский и автор памятника А. С. Пушкину в Москве Александр Михайлович Опекушин. Городской голова Н. А. Алексеев и некоторые гласные Думы отдали предпочтение Антокольскому, жившему в то время в Париже.

Весной будущего года Антокольский планировал приехать в Россию, чтобы воочию увидеть место установки памятника. Но Московское городское общественное управление затягивало принятие решения о заказе. Только в июне 1888 года Н. А. Алексеев вступил со скульптором в официальную переписку.

1 июля вопрос о сооружении памятника рассматривался на экстренном заседании городской Думы. Там было сказано, что Антокольский в конкурсе участвовать отказался, но, мол, если Москва закажет ему проект, такое предложение он не отвергнет.

Участникам заседания была представлена фотография спроектированной и вылепленной им маленькой модели. Прозвучало также, что оформление заказа откладывалось из­за того, что окончательно не был выработан еще фасад строящегося здания. Поскольку теперь этот вопрос решен, модель заказывать можно. На том и порешили. Антокольский пообещал выполнить реальную модель памятника в октябре 1888 года.

Сообщение о заказе памятника Антокольскому пресса начала склонять на все лады. Одни издания возмущались, что памятник русской царице будет делать еврей, другие ратовали за проведение конкурса. В конце июля скульптор приехал в Москву. Когда ему сообщили, что гласные тоже настаивают на конкурсе, Антокольский категорично заявил: «...Я не участвовал и не участвую ни в каком конкурсе. Если бы я смотрел на создание монумента как на наживу денег, то принял бы в нем участие; но есть вещи, которые выше всякого денежного расчета...»

В конце концов недоразумения между Думой и скульп­тором были улажены. К середине декабря 1888 года Антокольский выслал модель в Москву, и через месяц состоялся ее осмотр на заседании Думы. Было принято единогласное решение: представить модель на воззрение Его Императорского Величества и ходатайствовать о сооружении памятника по проекту Антокольского.

Скульптор пожелал представить Александру II свою работу лично и с этой целью приехал из Парижа. «По­моему, очень хорошо», – высказал свое мнение царь.

Казалось бы, все складывалось как нельзя удачно. Но тут случилось непредвиденное. Техническо­строительный комитет Министерства внутренних дел нашел «представленный проект памятника несоответственным для постановки на площади». Ему же не понравилось ни то, как Екатерина подает грамоту городской Думе, ни сам развернутый свиток с выдержками из грамоты. Антокольский попросил выслать модель в Париж на доработку. Но тут было принято решение установить Екатерину не на площади, а в торжественном зале Думы. Скульптор должен был учесть и это.

Через какое­то время Антокольский сделал все и отправил модель в Москву, где с нее были сделаны снимки. Там она находилась более шести месяцев. Однако разрешение на изготовление памятника все не приходило. Наконец, 7 февраля 1890 года городской голова Н. А. Алексеев получил от московского генерал­губернатора извещение о решении комитета. В нем говорилось, что проект недоработан, «пропорции фигуры неудачны и общий контур всего памятника неизящен». И т. д.

Думе не оставалось ничего иного, как отказаться от услуг Антокольского. За изготовление проекта ему было выделено 7 тыс. рублей. На вопрос, что делать с моделью, скульп­тор ответил: «Модель мою памятника императрицы Екатерины прошу приказать уничтожить, а деньги выслать векселем в Париж».

Так закончилась история с заказом Антокольскому. Чем на самом деле руководствовался комитет, вынося такое решение, ответить трудно. Дошедшее до нас изображение модели свидетельствует о ее высокой художественности.

К началу 1891 года строительные работы по возведению здания Думы в основном были завершены, и Н. А. Алексеев вновь поднял вопрос о памятнике. В его докладной записке великому князю Сергею Александровичу содержалась прось­ба рассмотреть чертежи будущего зала заседаний Думы и памятника с обозначением его высоты и места установки, подготовленные автором проекта архитектором Д. Н. Чичаговым. После их утверждения город­ской голова обратился к скульп­тору А. М. Опекушину с предложением принять заказ. Александр Михайлович ответил согласием.

В марте 1893 года скульп­тор писал Дмитрию Николаевичу Чичагову: «Наконец­то статуя Екатерины II мною закончена, и очень бы хотелось Вашей критики. Одно могу сказать, что я старался сделать все, чтобы оправдать Вашу рекомендацию. Не будете ли Вы на этих днях в Питере, я был бы несказанно рад показать Вам статуи в глине? ...Одновременно с этим письмом пишу к Николаю Александровичу».

По поручению думцев оценить работу приехал в Петербург гласный Московской думы, знаток искусства Савва Иванович Мамонтов. Позже он писал: «Гармония формы и пропорции тщательно обдуманы, что придает всему монументу характер строгой и величавой простоты. Что касается самой техники, то она вполне закончена, свежа и серьезна и должна удовлетворять самым строгим требованиям. По мнению моему, модель исполнена господином академиком Опекушиным во всех отношениях прекрасно».

Мнение Мамонтова было доведено до членов Думы, после чего Опекушину предложили приступить к изготовлению заказа. Но время шло. Уже был готов зал заседаний, а заказ из­за большой занятости скульп­тора все еще оставался невыполненным. Работы были закончены только к осени 1896 года. Дальше тянуть было некуда: 6 ноября исполнялось 100 лет со дня смерти императрицы, и городское управление приняло решение открыть памятник именно в этот день.

На открытии памятника городской голова Константин Васильевич Рукавишников (Н. А. Алексеев не дожил до этого долгожданного дня) сказал: «Да вызывает же изображение это здесь, в зале городской Думы, во всех будущих поколениях работников на пользу города Москвы всегда чувства благоговения и признательности к Великой Екатерине». Добавим: и к академику Александру Михайловичу Опекушину, воплотившему образ Екатерины Великой в мраморе, тоже.