Кое-что из жизни пугал

«Шахидка» сантиворобьином

Неизвестным науке снадобьем «против воробьев» оснастили нашу распотешную бомбометательницу из тряпок и соломы устроители первого в России музея «Пугало огородное». Его при самом непосредственном участии ярославцев и в присутствии корреспондента «Северного края» намедни наши соседи ивановцы открывали в большом старинном приходском селе Преображенском.

Как мы оказались там, километров за пятьсот от родного города, в стороне от накатанного Золотого кольца – об этом чуть позже. А пока пройдемся по новому музею, дабы стало ясно читателю, что приехать сюда стоило хоть за тридевять земель.

Компанию «шахидке» подобрали самую подходящую: хронический меланхолик «Наркомучило», обвешанный использованными одноразовыми шприцами; «Путана с местного Арбата» – румянец во всю щеку, прическа из синтетической мочалки; в кресле развалился «Крутой» – рога показывает из двух пальцев.

В простенке, отгороженном решеткой, осклабился «Васёк» – цепь на шее у пахана, четки в руке. С верхушки сухого дерева воззрился на нас господин в поношенном фраке – щеголь и виршеплет «Соловей-разбойник». «Ой вы, гой еси, добры молодцы, – читаем на его этикетке, – не ходите в мой зеленый сад, не отдам я вам молодильны яблоки»...

Кому пришла в голову мысль всех этих красавиц и красавцев собрать под одной крышей? Авторов предерзкой идеи, по слухам, искать надо в южском Доме ремесел или даже в кабинетах районной администрации. Будто бы безработных механизаторов в деревнях и селах таким макаром хотели расшевелить, а заодно и гостей речной и озерной «Южской Карелии» местной экзотикой подразвлечь сверх программы.

Если так, то, наверное, нам лучше не знать, в каких именно образных выражениях отозвались на такое предложение безработные механизаторы. Только вот факт остается фактом: на конкурс поступило восемьдесят пугал. Не скупясь на выдумку и юмор, азартно делали музей всем районом. «Наркомучило», как и саму кличку, придумали южские детсадовцы, «Васька» – умельцы из исправительной колонии в Талицах. «Шахидку» наряжали без пяти минут профи, будущие мастера иконописи и лаковой миниатюры, студенты Холуйского художественного училища.

Преображенские школьники копнули историческую литературу. Получилась у них целая сторожевая застава – два облаченных в мешковину грозных лучника, он и она, в рост человека. В средневековой Европе, авторитетно объясняют авторы зрителям, такие стрелки из соломы охраняли от злых духов угодья вокруг замков.

В этом селе замысел вообще вызревал словно овощ при хорошем уходе. Если о нынешнем положении дел в некогда процветающем совхозе «Луговое» (картошку возили отсюда и в Ярославль) лучше всяких слов говорит пейзаж с зарослями дикого борщевика на машинном дворе и настежь распахнутыми воротами пустой фермы, то на огородах в Преображенском, где каждый третий – пенсионер, полный порядок, сторожить пугалам явно есть что.

Чтобы сомнений на сей счет ни у кого не возникало, хозяева в день открытия музея показывали товар лицом – выставку выращенного своими руками. Лучок у них, мы видели, отборный, не хуже ростовского, морковь – настоящая «коротель», капуста – на разные вкусы, обыкновенная и цветная. У зав-хоза детского сада Лидии Коротковой вьется по стенке виноград «изабелла» – и не для красоты, а как она сама говорит, «на десерт».

В одном из близлежащих огородов, у Вершининых, видели мы и беседку из хмеля, и цветочные клумбы в старых тазах, и декоративные арбузы на бельевых палках. На комле подгнившей и спиленной яблони «попозировала» нам дружная супружеская чета пугал. На дразнилку обижаться, право же, не приходится. Огородный трудяга дело свое знает: на ветру беззастенчиво высунутый ярко-красный язык – сплющенная бутылка из-под кетчупа – угрожающе шевелится и хлопает.

Любимцем публики стал на конкурсе сотворенный преображенцами всем миром старичок-лесовичок Диодоша. Руки у него – сухие ветки, ноги в настоящих валенках – корни, глаза – из пуговиц, усы – из пакли. На нем видавшая виды фуфайка, ружьишко за плечом. Оно из доски, но, как не трудно догадаться, с намеком: мол, не пугануть ли нам, граждане, по примеру огородников браконьера в беспризорных наших речных, лесных и болотных угодьях?

Время танцора

Гвоздь программы этого музейного шоу – «Танец на кукурузном поле» из мастерской ярославского скульптора Елены Пасхиной. Почетное место в самом центре зала «танцору» отведено вряд ли только по соображениям гостеприимства. Зрительская молва в первый же день присвоила ему сугубо неофициальный титул «вожака пугал».

Сама Елена Васильевна ничего против этого не имеет. Да собственно, так оно и быть должно. Ее увешанный колокольцами виртуоз брейк-данса в таком музее, можно сказать, свой парень. Когда на него садятся птицы (проверено автором), он весь звенит, по совместительству неплохо исполняя обязанности садово-огородного сторожа.

То ли в шутку, то ли всерьез Пасхина считает пугала «своим жанром». Да и действительно, добавлю от себя, прикольный модерн ее новой серии «Из жизни каркасов» и никем не изученное стародавнее рукодельное искусство огородников – не иначе как ближайшие сородичи.

Изготовитель пугала берет две сколоченные крест-накрест палки и дальше действует как в детской загадке: «Куртка с Андрюши, брюки с Ванюши, сапожки с Тимошки». И облачение проволочного «танцора» тоже отделано как бы внаброс: гипсом, эпоксидкой, эмалью, обыкновенной веревкой – тем, что у лепщика «случайно» оказалось по рукой.

В Преображенском этот артист вообще у себя дома. Как только Пасхина узнала, что такой музей собираются открывать и не где-нибудь, а в местах ее детства, немедленно дала о себе знать главе Южской администрации Валентине Сысуевой. Послала снимки с новинками – дескать, если подходит, дарю. Посылаем машину, сразу ответила Южа, и приглашаем на открытие музея.

Сюда на каникулы каждое лето родители отправляли Елену в гости к дяде Николаю Дми-триевичу. В том доме в Преображенском давно другие хозяева, а он-то, «Танец на кукурузном поле», оттуда, из детства. Где сейчас пустые поля, тогда кукуруза росла. Как в дремучем лесу, без устали гоняли с подружками по чащобе, пугая самих себя «странными дядьками», что прячутся где-то в зарослях.

Те зеленые джунгли Елене Васильевне сниться теперь почти перестали. «К чему бы это?» – иногда задается она таким вопросом без ответа. Дескать, может быть, и «танцор», и вся серия «Из жизни каркасов» – не просто отклик ее души на те девчоночьи страхи, но и прощание с ними навсегда?

Чтобы наши сторожа нетеряли куража

Как огородные пугала осваивают совершенно новые для себя роли – персонажей сенсационного музейного шоу – теперь мы в общих чертах представляем. А как выглядят чучела в эпоху расцвета туризма и шоу-бизнеса на своем первородном поприще – на огороде? Посмотрим, не разучились ли сторожа сторожить в местах, какие веками бывали в русском овощеводстве законодателями мод – ну хотя бы на земле легендарной «богатырской заставы» Ростова Великого, в Семибратове.

У индустрии там – поселка прежней надежной кормилицы – судя по всему, затяжное межсезонье. Семибратовцу без сада-огорода не прожить. Примерно каждый второй, мы подсчитали, обзавелся теплицами. Но от кротов никакие застекленные рамы, понятно, не спасают. И от вечно голодных, клюющих подряд все, что висит на ветках, галок и ворон сады защищать как-то приходится даже в XXI столетии.

Больше всего на участках у семибратовцев пугал, абы как состряпанных из мешка, набитого тряпьем или соломой – иногда очень живописного обличья оборванцев обоего пола в самых немыслимых нарядах. Но, как и при Пушкине, голь на выдумку хитра и сегодня. Встречались нам остроумные ноу-хау, сооруженные буквально из ничего вроде незатейливой пугалки против бабочек и капустных совок.

На проволочную арматуру надета литровая бутылка из-под сока, по бокам вырезаны лопасти. Чем сильнее ветер, тем быстрее вращается бутылка, лопасти колышутся и шуршат, как птичьи крылья.

На участке Нины Кремлянец, токаря с «Газоочистки», открылось взору неповторимое зрелище. На верхушке яблони замерла в боевой позе меховая кошка. Хищно сверкают глаза-пуговицы, раскачивается грозный хвостище, длинный, как у рыси.

Персональный охранник и у соседней яблони. Он в разбойничьей мохнатой шапке, в красном балдахине свободного по-кроя, к рукаву привязана пивная банка. Такого соловья-разбойника птицы уж точно стороной облетают.

У Кремлянец на огороде возле ванны с дождевой водой, смотрим, сидит отдыхает от трудов праведных сама хозяйка. Банка в руке для полива, инвентарь наготове. Цветным платком повязалась до бровей от комаров. На носу старые очки, как потом объяснила Нина, те самые, что хорошо послужили ей у станка в цехе.

В сумерках и мы попались на удочку хитроумного токаря. Грубейшим образом обознались, приняв за хозяйку... ее муляж-автопортрет. Теплицы сторожит от двуногих непрошеных гостей.

– Конечно, всерьез такими куклами никого не испугаешь, – рассуждает Нина. – Из теплиц, а тем более с открытых гряд все равно тащат. Но я просто хочу сказать огородным лихоимцам: кукла – шутка, но мы с мужем Вячеславом вас предупредили, а дальше как знаете.

Про птиц Кремлянец так сказала. Их на огороде у нее стало заметно меньше. Но, привыкая к позам пугал, они перестают их бояться. Чтобы сторожа не теряли куража, приходится менять позы, время от времени переодевать пугала, переставлять их на новых места – земля ленивых не любит.

Озорные вертушки

У Степановых долго рассматривали вырезанную из чурбака диковинную вертушку на длинной палке. Кружится там, выше крыши, будто приплясывает, деревяшка с носом и глазами, ржавая консервная банка на макушке. Отгоняет сразу и птиц, и – передавая вибрацию через заземленный рельс – неутомимых землекопов кротов. Вместо рук у пугала лопасти, вращаются, словно у ветряной мельницы крылья.

Узнаем от хозяйки, что ветрячок четверть века назад ее родители привезли из старинного села Вертлово, что на угличской дороге под Борисоглебским, там они раньше жили. Переезжая сюда, захватили полезную вещицу на память о своем добром знакомом по Вертлову дяде Феде.

Федор Александрович Жильцов три войны прошел. Его большеголовые, с лихими гвардейскими усами солдатушки – бравы ребятушки, матросики в бескозырках, горнисты с трубами ветреным утром поднимали птичий переполох по всей деревне.

Мастер дарил их собственным внукам или, за хорошую учебу, соседским мальчишкам, просто знакомым или проезжим туристам. Озорные вертушки Жильцова показывали на выставках и в Ярославле, и в Москве, и за границей, самородное дядифедино ремесло изучали искусствоведы. Вот уже лет двадцать нет его на свете. Дом Жильцовых в Вертлове пустой стоит, с обрушенной крышей, огород сплошь зарос; живут теперь, говорят, в том селе одни дачники.

Учеников Федор Александрович не оставил. Я специально посмотрел общероссийский журнал «Народное творчество» года за два, не нашел о пугалах даже упоминания. Ничего про них не подсказал и знакомый ярославцам вологодский журнал «Огородные подсказки», как всегда много и со вкусом пишущий о ядохимикатах как основном, по мнению его авторов, средстве борьбы с садово-огородными вредителями.

В Ярославле показал семибратовские снимки председателю общественного центра «Русские традиции» Светлане Кремневой. И даже ее застал врас-плох. Не знакома ее центру такая традиция. Слегка задетая за живое Светлана Павловна попросила время на размышление. Разговор был продолжен на следующий день. Про «огородное пугало» есть пара строк в словаре Даля, но ни единого слова нет про это ни у знаменитых русских историков и фольклористов Афанасьева и Снегирева, ни у современных исследователей.

Кремнева дополнила наше расследование своей, сугубо черновой гипотезой, объясняющей, когда и почему пугало стало запретной темой. Его прародительница – языческая обрядовая кукла выражала, попросту говоря, извечное стремление человека к хорошей жизни. Но ради достижения такой цели кукла должна была принести в жертву себя – например, сгореть на костре как соломенная Масленица.

Кто-то на свой страх и риск с оберегом не прощался навсегда, но в таком случае держать его дома было нельзя, потому что он уже дух и не принадлежит миру людей. Куклу выставляли куда-нибудь на задворки. Возможно, так, на полулегальных началах и возникли первые огородные пугала. Не потому ли в христианские времена на них всегда так искоса посматривали ученые мужи?

Хорошие хозяева самодель-ных сторожей на зиму на огороде не оставляют. Сезон на людях от и до проведут только преображенские. Светская жизнь началась у них еще до открытия музея – представились народу у Малахова в «Большой стирке», Ажиотаж вокруг и сейчас агромадный. Пугала включены в программу тура по древним центрам русских ремесел – Шуе, Палеху, Холую – это все там рядом. Выпущены фирменные карманные календари музея «Пугало огородное» на 2005 год.

Все же полная невзгод и опасностей повседневная трудовая жизнь наших героев куда веселее светской и виртуальной. Только что весь мир узнал по Интернету, какое ЧП случилось под конец огородного сезона в Подмосковье. В Чехов-ском районе обокрали не теплицы и не сад, а пугало. Сняли с бедняги телогрейку и красноармейский картуз с пятиконечной звездой.