Школа драматического искусства, «Горе от ума»: фривольный Грибоедов – не лучшее решение

Спектакль Александра Огарева по пьесе «Горе от ума», который 16 сентября был показан в рамках Волковского фестиваля, завлекал зрителей необычностью трактовки. Согласно комментарию режиссера на сайте Школы драматического искусства, в его версии пьесы приехавший в «уютную среду фамусовского дома» Чацкий делает несчастными «московских мечтателей». Это история «о том, как мизантропия отравляет радость жизни. О том, что харизматики не всегда несут людям счастье. О том, что красота простых чувств необязательно хуже высоты абстрактных идей», говорится на сайте.

Какое отношение эта трактовка имеет к откровенно сатирическому произведению Александра Грибоедова, наверное, можно спорить. В конце концов, никто не отменял оригинального авторского видения… Беда в том, что эти постулаты не имеют отношения даже к самому спектаклю.

Желая перевернуть классическую трактовку «Горя от ума» с ног на голову, постановщик превратил Чацкого в невыносимого постоянно кричащего хама. Харизматиком он от этого, конечно, не стал. Да и другие персонажи не стали на его фоне обаятельнее. «Уютной средой» продемонстрированный дом Фамусова невозможно назвать даже с большой натяжкой. И тирады представителей «века минувшего» о вреде книг и значимости чинов не стали убедительнее от того, что оппонент не способен внушить зрителям уважение.

Чтобы текст пьесы не отвлекал зрителей от вызывающего образа, актер произносит (точнее, выкрикивает) его весьма неразборчиво, упиваясь интонацией, но, кажется, не слишком задумываясь о смысле. Впрочем, то же самое можно сказать о большинстве центральных монологов. Складывается впечатление, что оригинальный текст пьесы мешает актерам, и они стремятся поскорее оттарабанить его и перейти к пластическим этюдам.

Этюды эти, зачастую эротического свойства, переполняют спектакль и являются еще одним способом изменить восприятие текста пьесы. Чего стоит только развратница Лизонька, прыгающая на шею едва ли не каждому появляющемуся на сцене мужчине! Эротики в постановке – хоть отбавляй. И она вопиюще диссонирует с текстом Грибоедова. Это как раз тот случай, когда форма и содержание вступают в непримиримый конфликт и разрывают ткань произведения. И отдельные удачные эпизоды никак не могут искупить этого глобального промаха.

Фото с официального сайта Школы драматического искусства