Николай Павленко с тиграми на «вы»

Знаменитый укротитель показал в Ярославском цирке уникальные трюки и поведал, почему не пытается дружить с хищниками

– Барон, на место! Я сказал, на место! Вот, молодец, и не надо психовать, милый. Акбар, Султан! Ап! – на репетиции трое из 14 привезенных суматранских тигров. Николай Павленко, народный артист России, обладатель самой престижной награды в мире цирка – «Золотой клоун», взмахивает длинной металлической палкой, словно дирижерской.

Тут же его смертельно опасные питомцы встают на зад­ние лапы и идут рядышком навстречу «хозяину». При этом огромные зверюги прижимают уши, ощетиниваются и перестают страшно шипеть, только чтобы издать грозный рык, от которого кровь стынет в жилах. У всех, кроме того, кто давно привык со спокойствием смотреть в глаза хищникам.

– Николай Карпович, сложно было заставить тигров ходить, как людей?

– Невероятно! Ни у кого так ровно тигры еще не ходили. Тем более сразу два. Признаться, и у нас этот номер не всегда получается из‑за сложных взаимоотношений между зверями. В паре Акбара и Султана один тигр старый, другой молодой. И тот, что уже в возрасте, молодого боится, нервничает, что ему поддать могут. Поэтому отстает.

– Как же вам удается укрощать хищников, да еще в таких количествах? Больше кнут или пряник используете?

– Да никакого кнута нет. Кто‑то утверждает, что дрессировщики злые и жестокие люди. Я вот не понимаю, как можно чему‑либо научить животное при помощи жестокости. Вот, скажем, номера, где джигиты щелкают хлыстами, а лошади бегут по кругу, не реагируя на звук. Они потому такие послушные, что хлыстом никогда не получали. Если бы лошадь лупили на репетициях, она, не будь дура, сбежала бы, и все дела! Конечно, у меня тоже есть палка. Но это не более чем продолжение руки. По‑другому я тигра трогать не стану. Зверь разбираться не будет: дрессировщик, не дрессировщик. Сожрет и все. Ударить могу только при острой необходимости. Например, если они кинулись драться между собой. А в остальных случаях кричу, стучу палкой о палку, этого хватает.

– Значит, вы со своими тиграми дружите?

– Дружба с хищником? Не придумывайте! Если от кого‑то услышите о ручном тигре – не верьте. Это полнейшая фантазия. У меня, например, абсолютно атрофировано желание их погладить, приласкать. Хищник должен оставаться и всегда остается только хищником.

– Кем же они считают вас?

– Наверное, я для них некая доминирующая особь. У нас отношения на «вы» и взаимное уважение. В их личную жизнь не вмешиваюсь. Вне сцены тигры живут в вольерах, а не в клетках, сытно кушают: почти 100 килограммов мяса в день на всю тигриную команду. Хотят – дерутся, хотят – милуются. Только, будьте добры, дорогие мои, на манеже выполнять то, о чем прошу я.

– Помните первое животное, которое дрессировали?

– Это был кролик. Да, да, обыкновенный домашний кролик. Я почему‑то думал, что у меня получится навязать ему свою волю. Еще школьником пытался научить ушастого прыгать с табуретки на табуретку за морковку. Но тот ни в какую не хотел поддаваться дрессуре.

– Вы ведь не из цирковой семьи. Свой путь выбирали самостоятельно?

– Я с детства очень любил животных и почему‑то всегда был уверен, что свяжу свою жизнь именно с ними. Однажды попал в цирк и заболел им навсегда. Конечно, многие мальчишки после представлений изображают клоунов, акробатов или тех же укротителей. Но у большинства это быстро проходит. А у меня не прошло.

– Вы работали со многими животными. Почему в итоге уже почти 40 лет только тигры?

– Выбирать на самом деле не приходилось. Ягуары, пантеры, медведи, лошади, волки… Из всех зверей, что бывают в цирке, мне не доводилось дрессировать только жирафа и бегемота. Первым был слон. Это было очень весело, легко, играючи. С кем получалось работать, с тем и работал. Но по‑настоящему больших программ не случалось. Когда же умирал один старый и изве­стный дрессировщик тигров, ему начали искать замену. Вспомнили про меня: «Там один, кажется, все рвался?..».

– Может ли дрессировщик испытывать страх?

– Страх – нет, осторожность необходима. Кому‑то, возможно, приходилось перебороть испуг. Я же страха перед животными никогда не испытывал. Конечно, во время номера случаются мгновения, когда кровь стынет в жилах. Но, выйдя из клетки, я могу этого даже не вспомнить. Такие эмоции абсолютно в порядке вещей.

– Чего ни в коем случае нельзя допускать, заходя в клетку с тиграми?

– Нельзя идти к ним в плохом настроении, раздраженным. Самое трудное – всегда выдерживать рядом с ними спокойное, ровное внутреннее состояние. Это от людей я смогу скрыть плохое настроение, притвориться добреньким. А животное не обманешь, оно все чувствует. Тоже начнет нервничать, перестанет слушаться. С тиграми это весьма опасно. И еще нельзя нахальничать. Некоторые современные дрессировщики это любят: не поймешь, кто на кого рычит – зверь на человека или наоборот.

– Дрессировщик он и дома дрессировщик?

– Ну а как по‑другому? Это уже дело привычки, всю жизнь нарабатывалось. Любой дрессировщик у себя в семье – это мини‑диктатор. Я ведь не могу быть с родными одним, а на работе другим человеком. Ну а в цирке важно, чтобы меня слушались беспрекословно. Я даже представить себе не могу, чтобы, скажем, кто‑то из ассистентов вдруг начал со мной спорить.

– А кто легче поддается дрессуре: самки или самцы тигров?

– С самцами как‑то спокойнее. Дамы же, в силу физиологических особенностей, могут и небо в алмазах показать. Такое на репетиции порой устроят, чтобы скучно не жилось!..

– Наверное, ваша жизнь не раз оказывалась в опасности?

– Конечно, и лапой с огромными когтями получал. Но я об этом не люблю говорить. Хвастаться, какой я необыкновенный, что со мной такого страшного происходило, устраивать самопиар – скучно. Может, для кого‑то это является удоволь­ствием, я же наслаждаюсь своей работой. У меня вот Барон после дороги нервничал, через барьер не прыгал. А потом успокоился и все сделал как надо. Вот это для меня радость.