Сергей ХОМУТОВ. Превыше молитвы

Сергей ХОМУТОВ

Родился в 1950 г. в Рыбинске и всю свою жизнь биографически и творчески связал с родным краем. Закончил Литературный институт им. А. М. Горького.

Стихи печатались в журналах: «Новый мир», «Наш современник», «Октябрь», «Огонек», «Молодая гвардия», «Юность», «Север», «Волга», «День и ночь», «Всерусский собор», «Россияне», «Русь», «Сельская новь» и других, а также в коллективных сборниках и альманахах, всероссийском «Дне поэзии», «Антологии русского лиризма».

За сорок лет творческой работы на счету члена Союза писателей России Сергея Хомутова более двадцати книг, вышедших в Москве, Ярославле и Рыбинске. Семь лет был главным редактором регионального литературно-исторического журнала «Русь». Заслуженный работник культуры РФ.

© С. А. Хомутов, 2011

Превыше молитвы

* * *

В дни паденья разума и духа

Происходит роковая драма —

Совесть,

как бездомная старуха,

Что сидит на паперти у храма.

Даже не затем, чтобы монету

Бросили в расстеленный платочек

Здесь она,

а чтобы звать к ответу

Сыновей потерянных и дочек.

Те — идут к иконам и причастью,

А другие — в мир выходят снова,

Да какой-то непонятной властью

Душ людских порушена основа.

Подают,

но как-то мимоходом,

С некою поспешностью глумливой, —

Мало ли подобных год за годом

К ним с мольбой взывают

молчаливой?

Значит, и причастье тоже мнимо,

Ничего молитвы не венчают.

…Всё идут, идут,

проходят мимо,

Скорбный взгляд вослед не замечают.

* * *

У всех известных конституций

Есть недостаток — длиннота,

А смысл вам обозначат

куцый,

Мол, жизнь у нас еще — не та.

Не доросли до постиженья

И обретенья разных прав,

Поэтому смири броженья

Претензий,

укроти свой нрав.

И объяснят, что — неподсудно,

Что — сложно, смогут разжевать.

…Но десять заповедей трудно

По-разному истолковать.

Поющая

Отметая над миром сомкнувшийся холод

И тревогу, что жизнь засосала на треть,

Этот голос приходит ко мне, словно голод,

И его не услышать — равно умереть.

Я не знаю — откуда, зачем, — я не знаю,

Чем за это блаженство еще заплачу,

В этот миг всё забытое припоминаю

И, дыханье стиснув, влюбленно молчу.

Утихают словесные жалкие битвы

С пониманьем, как надо любить и страдать…

Если что-то бывает превыше молитвы, —

Только то, что способно молитву создать.

* * *

Век переполнен катаклизмами,

Но сознаю с недоумением:

Бутылки помнятся не письмами, —

Другим, банальным, наполнением.

Кому писать, зачем — неведомо,

Уж лучше насладиться праздностью,

О, сколько же ее отведано

Со страстностью и безобразностью!

Всё явственнее одержимое

Безумий наших недержание,

И всё наглее содержимое

Теснит сегодня содержание.

А расслабленью всемогущему

Не надо вечного и сущего…

Коль нет послания грядущему,

То, значит, нет его, грядущего.

Знакомая картинка

Всё, как должно, в городе моем, —

На Преображенском и Бульварной;

Пусто ночью, и толкучка днем —

Рядом с территорией базарной.

Строят здесь, а рушится везде, —

Потому что подступило время,

И его не удержать в узде,

И не натянуть потуже стремя.

Улица Стоялая ведет

К Волге много лет уже привычно,

Увядает к сроку и цветет,

И, пожалуй, выглядит прилично.

Свой уклад на явленном веку, —

Принимай иль нет картину эту:

Каланча пожарная — вверху,

А в низинке — памятник поэту.

* * *

Сегодня считаю не дни я уже, а минуты.

Чтоб выбрать с десяток,

родной побродить стороной.

Паденье листвы — это вам не паденье валюты,

Бульвары — не баррели,

иней — не индекс дурной.

Забито сознанье скоплением разного хлама,

А здесь отступает безумного мира возня.

Пусть гонятся вслед мне

«события», «вести», «реклама»,

Всё реже и реже они настигают меня.

Дано ли укрыться от чуждого сердцу набега

Там,

где обретет затаенный во мне человек

Паденье листвы и падение первого снега, —

С чего начинался…

да чем и закончится век?..

* * *

Нет уже путей простых,

Легкого решения —

Книга жития святых

Ищет продолжения.

На великие слова

Отзываюсь искренно,

Русь без святости мертва, —

Это нынче истинно.

Где искать богатырей

Духа и свершения —

В глубине монастырей,

На полях сражения?

Или в дьявольской возне

Места нет небесному,

Погорело всё в огне,

Поглотилось бездною?

Только верить не хочу

В это невезение,

Перед Образом свечу

Ставлю во спасение.

Чтобы святость бытия —

Чистую, заветную —

Собрала земля моя,

Как росу рассветную.

Переделкино. Кладбище

И дышит почва и судьба.

Б. Пастернак

Идешь и ждешь таинственного знака, —

Что молнии над самой головой…

Аллея до могилы Пастернака

Покрыта увядающей травой.

Неторопливо стелется тропинка,

А может, я не тороплю шаги,

И этот миг — подобье поединка

Загробной воли и живой строки.

И, словно пламенеющие листья,

Опять нисходят на душу слова,

И вижу пред собой другую высь я,

И рядом не деревья — дерева.

Но вот она, тяжелая могила

На серой переделкинской земле, —

Нет, никакая не откроет сила

Того, что скрыто навсегда во мгле.

…Я ухожу, воображеньем выжат,

В иные строки, сроки и края,

И чувствую, что вправду почва дышит,

Да вот судьба у каждого — своя.

* * *

Бабочка, твой путь замысловат,

Ты грустна скорее, чем беспечна,

Кто в твоей печали виноват? —

Может, жизнь,

что слишком быстротечна.

В чем-то мы, наверное, близки,

Наслаждаясь нашим кратким летом, —

Твой полет,

он, как полет строки,

Трудно предсказуем в мире этом.

Вечное желанье горячо —

Красоту открыть в цветах

и звездах

И хотя б на миг один еще

Зацепиться крылышком за воздух.

* * *

Дождь, и девочка, и свет,

И несбыточное что-то

Из далеких, юных лет

Проступает, как на фото.

Пахнут волосы листвой

Майской молодой березки,

Радуга над головой,

На ресницах влажных блестки.

…Ветер бросил мне в лицо

Пригоршню листвы холодной.

Луж унылое кольцо.

Солнце скрылось в туче плотной.

Те же садик и скамья, —

Неужели это было,

Где ты, девочка моя?

Дождиком осенним смыло.

* * *

Зачем порывы, откровения

И жажда постиженья мне?

Быть может,

поумерив рвения,

Жить потихоньку в стороне.

Но, вопреки скупому возрасту,

Тянусь на отдаленный свет.

Не попусту,

совсем не попусту —

Все обретенья поздних лет.

Стихи, да музыка,

да Пушкина

Открытый наугад листок…

Не хочется,

чтоб век отпущенный

Я отбыл, как тюремный срок.