Валерий Кириллов: «Слово «звезда» мне не очень-то подходит»

Заслуженный артист России и один из самых ярких актеров Волковского театра 9 декабря отмечает юбилей

Накануне своего 45-летия Валерий Юрьевич рассказал «Ярославскому Региону» о том, почему не считает себя звездой, об умении «халтурить» и как анекдоты для доярок в итоге привели его к профессии актера.
– Есть мнение, что драматическому, серьезному актеру не пристало размениваться на разнообразные шабашки, как то реклама, корпоративы, праздники. У вас же помимо театральных работ очень яркая и заметная деятельность в качестве, скажем так, шоумена. Вам это не претит?– Абсолютно нет. Знаете, я в своей жизни встречал очень мало людей, которые умеют, но на сознательном уровне отказываются заниматься подобной работой, большинство просто не умеют. Для меня работа на стороне – это все равно часть моей же профессии. Будь то участие в международном форуме, где я в том числе отвечал за культурную часть программы, новогодний корпоратив или же чей-то юбилей. Я создам праздничную атмосферу и вытащу вас на несколько часов из бытовухи, из привычной среды дебетов и кредитов, если вы бухгалтер, болезней – если вы врач (у меня, кстати, очень много друзей именно среди врачей). Ненавижу традиционности, шаблонности и никогда не беру сценарии своих праздников из интернета. Мне нравится придумывать нечто такое, чего еще нигде не было: например, человек-паук, летающий между деревьями в Демино, или пантеон греческих богов на одном из придуманных мной действ. А вот халтурить на этих «халтурах» нельзя – в другой раз не позовут. Вообще заниматься народными праздниками я начал намного раньше, чем стал актером. Все мы родом из детства, как говорится. Еще в седьмом-восьмом классах, когда я жил в своей родной деревне Светлое Озеро в Тамбовской области, старшие подруги, начав выходить замуж сразу после школы, стали приглашать меня в качестве такого тостовика-затейника.
«Ну а кто? Давай ты!» – говорили мне. И я искал наряды, переодевался в цыганок, нищих, попрошаек. У меня была очень активная самодеятельная жизнь, нравилось веселить людей в клубе, а еще рассказывать анекдоты дояркам в красном уголке на молочной ферме, куда я ходил с мамой. Ух, как они смеялись!
– В театре вы один из самых занятых и узнаваемых актеров, да и на многих значительных городских мероприятиях, праздниках можно встретить вас в качестве ведущего. Ощущаете себя на ярославской арене звездой?– Мне об этом периодически говорят: люди спрашивают, занят я в том или ином спектакле? Если да, покупают билет, нет – к кассе не идут. Но все-таки звезда – это нечто недостижимое, я это понятие к себе не очень-то отношу. У нас ведь такая сиюминутная профессия, замки на песке. После художника останутся картины, после актеров кино «Карнавальная ночь», «Вокзал на двоих» и «Амаркорд» Феллини, в музыке – «Лунная соната», а после театрального артиста – только воспоминания. Наверное, это все банальные банальности, но именно в этом прелесть и ужас актерской профессии. Так быстро меняются стилистики, вкусы… Нет, понятие «звезда» я к себе точно не отношу. Кинозвезда, телезвезда, порнозвезда – это да, а к театральному актеру не приживается.
– Тогда, может, по старинке – премьер театра? – Вот премьер – да!.. Хотя опять же это больше подойдет этаким героям-любовникам, за метр восемьдесят, с правильными чертами лица, красивыми волосами. Я же, честно признаюсь, терпеть себя не могу. Ну, с 9-го ряда лицо еще так, ничего, нормально смотрится (смеется). Но пересматривать свои фотографии, видеть себя на экране не люблю.
– К вопросу о телеэкране: неужели не было никогда желания покорить мир кино? Без этого многие современные актеры – никуда. У вас же, при том что вы востребованы в театре, ролей в кино весьма мало.– Конечно, хотелось бы, кому не хочется. Не скажу, что меня ой зовут, зовут, а я, как в том анекдоте, где актера приглашает сниматься Спилберг, а он: не могу, мол, елки. Но даже когда приглашают на какие-то серьезные роли, это часто не совпадает с графиком театральной занятости, а отказываться от театра ради кино я не стану. Вообще кино ведь совсем другая профессия – нужно много свободного времени, чтобы обивать пороги, ходить на кастинги, и это совсем другие деньги, конечно. Но у меня получилось так, как получилось.
– А возникали когда-нибудь мысли, что вообще вы зря в свое время взялись за актерство, и желание послать ко всем чертям эту профессию? – Бывают такие моменты. Как возникали они двадцать лет назад, так и сегодня периодически появляются перед премьерами. В минуты жуткого волнения я думаю: зачем мне все это надо, в очередной раз волноваться, получать адреналин? Ведь играя новый спектакль, ты как будто открываешь дверь в неизвестную комнату, не зная, какие там будут пространство, пол, потолок, стены. Возникает ощущение полной неуверенности, незащищенности, но до суицидальных мыслей не доходит, конечно.
– Говоря о последних премьерах театра в целом, изменении его языка, стиля, как вы оцениваете то, что сейчас происходит в Волковском? – Относиться к переменам можно по-разному, самое главное, чтобы были интересные спектакли, хотя многие из последних, конечно, не бесспорные. Основой все равно остается живая традиция русского психологического театра, и, обновляя театр, важно не сделать а-ля европейскую режиссуру, на которую сейчас направлен вектор, доминантой в разговоре с публикой. Новому руководству важно не выплеснуть то хорошее, что уже было, суметь увидеть интересные индивидуальности в труппе. Чтобы понять, удалось это или нет, должно пройти не меньше пяти сезонов.
– Не секрет, что многие актеры – плохие семьянины, так уж получается в силу особенностей творческого характера. А у вас как с этим дела?– Все относительно. Если учесть, что у нас с Татьяной Мальковой в семье три дочери, а три года назад родилась замечательная внучка, то я окружил себя полным гаремом. У нас веселая, интересная актерская семья, где дети растут в том числе за кулисами. «Дети пыльного закулисья», – говорит кто-то с жалостью в таких случаях, с чем я категорически не согласен! Играя в фантики, надувая жвачку, такие ребята так или иначе слышат Чехова, Шекспира, Булгакова вместо мата в школьном дворе. Какой-то отголосок литературы попадает к ним с детства. Хотя я окружен женщинами, никаких хитрых рецептов в общении с ними не выработал. Это банально, но женщин просто надо любить. Я, конечно, изредка могу забыть о чьем-то дне рождении или перепутать, кому сколько лет, но самого главного слова – «любовь» – эти мелочи не отменяют.
Анна КОУЗОВА