Ум, честь и совесть нашей эпохи

Понятию «интеллигенция», кстати, нет соответствия ни в одном другом языке мира: интеллектуалы – это есть всюду, а вот интеллигентов почему­то другие культуры и языки не заметили. В советские времена к интеллигенции относили всех, кто не был рабочим или кресть­янином, любой совслужащий мог гордо именовать себя интеллигентом. Правда, для гордости оснований было мало: интеллигент в советском толковании – это же просто «прослойка» между двумя классами­гегемонами. И кому она была нужна, эта интеллигенция, которую Ленин в своих трудах целых сорок раз назвал, прос­тите, говном?

Между тем подлинная русская интеллигенция – это, если хотите, этакий рыцарский орден, куда принимают далеко не всякого профессора, но зато могут пригласить отвечающего основным требованиям ордена крестьянина или рабочего. А кто туда принимает? Не сами интеллигенты: им абсурдна мысль сказать о себе: я интеллигент, потому что это то же самое, что объявить, например: я мудрец. К интеллигентам людей относит народ всенародным голосованием, для проведения которого не нужны государственные средства: все и так знают, что физик­ядерщик А. Д. Сахаров, филолог Д. С. Лихачев, виолончелист и филантроп М. Л. Ростропович – слава русской интеллигенции. Это они, а не коммунистическая партия, вопреки известному лозунгу, представляют собой ум, честь и совесть нашей эпохи. Так, кстати, и назвал Сахарова на его похоронах президент Ельцин: не нашел иных слов этот опытный политик.

Интеллигентов всегда было очень мало, это тоненький слой напыления на очках, через которые мы осмысляем этот мир. Но без них мир одномерен и тоскливо скучен.

И вот перед нами доктор Живаго – так сказать, не академик, не герой, не мореплаватель, не плотник, просто хороший врач. Правда, Пастернак сделал его еще и поэтом, передав ему несколько своих блестящих произведений, но это, по роману, все­таки не самое главное в нашем персонаже. Перед нами просто честно делающий свое дело человек, волей судьбы попавший в мясорубку войн, революций, душевной сумятицы и жестокости. Можно, наверно, даже сказать, что в сериале – два главных героя: Юрий Живаго и русская революция, и невозможно сказать, кто важнее.

По­видимому, Пастернак примерял своего героя на себя. Их биографии ничем не похожи, но внутренне, духовно поэт, надо полагать, хотел видеть себя именно таким.

Наверно, многие из нас задавались вопросом: а как бы я повел себя, попади я в беду – выдержу или сломаюсь? И честным ответом было бы всякий раз: «Не знаю. Надеюсь, постарался бы выдержать, но…». Вот и Юрий Живаго много раз был вынужден решать непросто решаемые задачи. А ведь он – живой человек, со своими личными интересами, со своей любовью, друзьями и желанием нормально жить и хорошо делать свое дело. Он не божество, он способен ошибаться и делать неосторожные шаги. Тем более что нестандартная ситуация войны и революции только, кажется, и делает, что ставит человека в безвыходные положения. Как бы непрерывно сражаются: одинокий человек и могучая машина убийства и ненависти, и так – все двенадцать серий телефильма.

И всякий раз Живаго выходит победителем, даже в страдании и муках физических и моральных. Он прав даже тогда, когда неправ, вот ведь какое дело. В том смысле, что вы понимаете, что он не мог по­ступить иначе, потому что – истинный интеллигент. Да, запутался в любви к двум женщинам сразу, да, где­то еще мы бы с вами, возможно, поступили иначе. Но он же не супермен, его никто не выставляет стопроцентным эталоном. Культуролог Юрий Михайлович Лотман, еще один настоящий интеллигент, назвал Пушкина русским гражданским святым. Поразительно точное название: на роль православного святого Пушкин не тянет ни по одному параметру, но всенародное признание, благоговение перед его поэзией, желание ориентироваться на его поэтические идеалы позволяют согласиться: «Пушкин – это наше все».

Вот и Андрей Дмитриевич Сахаров – это наше нынешнее все, еще один гражданский святой. Кстати, атеист, хотя и относящийся к религии с огромным уважением. 21 мая ему исполнилось бы восемьдесят пять, и этой дате посвятил Александр Архангельский свою передачу «Тем временем», собрав за «круглым столом» друзей, сподвижников и сослуживцев великого человека.

Косноязычный, никудышный оратор, Сахаров своим негромким голосом сумел разбудить Россию, заставить ее поверить в возможность перемен. И не его вина, что его идеи оказались невостребованными, что со смертью его страна пошла совсем не туда, где хотел ее видеть великий идеалист. Он сделал все, что мог. И, что очень важно, говорили на телепередаче, ему была чужда идея мессианства, он никого никуда не вел, не был политиком в том смысле, что просто жил так, как считал нужным, говорил то, что думал. И, похоже, не оглядывался, чтобы посмотреть, идут ли за ним другие. Но они шли. Православные святые призывали спастись самому, чтобы «вкруг тебя спаслися тысячи». Тысячи и спасались, жадно читая сахаровские публицистические сочинения, аплодируя его смелым речам. Руководство страны не могло выдержать такой атаки, Сахарова выслали из Москвы, лишили всех наград, которые он заслужил как творец отечественной водородной бомбы. (Кстати, после его полной реабилитации награды ему так и не вернули.)

А. Архангельский спрашивал собравшихся на телепередаче: почему никто не пришел на смену Сахарову? Сейчас у нас есть ученые даже более сильные, чем этот старый физик­теоретик, а вот духовных лидеров типа Андрея Дмитриевича нет ни одного. Пыжатся, надувают щеки жалкие фигурки коммунистов, «единороссов» и этих, прости, господи, жириновцев, ушли в небытие подававшие надежды правые партии, и по пустынному политическому олимпу гуляет ветер безвременья и безверия. Честь? Совесть? Это вы о чем?

Я полагаю, что интеллигент не мог бы стать хорошим правителем, ему бы не хватило здорового прагматизма, жесткости, да, если хотите, и необходимой доли цинизма. Большей частью интеллигенты относятся к политической власти с брезгливостью. Но духовным лидером он стать бы мог. И единственная надежда нашей страны – увидеть такого лидера. Вряд ли в ряды лидеров попал бы сам Живаго, но такие, как он – та питательная среда, в которой только и могут появиться духовные вожди.

Все дело, однако, в том, что процесс этот должен быть дву­сторонним: лидер должен появиться, а мы должны очень хотеть его увидеть. Если очень захотеть, лидер появится, не может не появиться, просто потому, что нужен. Еще Маркс писал, что эпоха Возрождения нуждалась в титанах, и титаны появились.

Где­то в России живет интеллигент, готовый таким титаном стать. Готовы ли мы к его явлению народу, вот в чем вопрос.