Ручная работа

В Ярославле мастера-ремесленники мечтали о загранице

«Не, нужно за рубеж ехать, вот там наши товары на вес золота!» – вздыхает художник Наталья Лыкова из Москвы, с тоской поглядывая на разложенные на лотке деревянные доски и кукол в ярких узорах. Товар продается плохо.
– Да что вы! Я была в Германии на Флюмарте – блошином рынке, там даже чудесные вещи ручной работы стоят копейки, а в дорогие магазины нас никто не пустит, – машет рукой Татьяна Кутинова из Владимирской области.
Около ее кожаных обложек для паспортов и расшитых кошельков покупатели останавливаются чуть чаще, но по большей части просто поглазеть.
На ярмарку ремесел, которая открылась накануне Дня города в Ярославском музее-заповеднике, съехались более 200 мастеров из Москвы, Питера, Архангельска, Суздаля, Нижнего Новгорода, Костромы и других городов. Многие раньше были учителями, дальнобойщиками, строителями, а в 90-е освоили народное ремесло – жизнь заставила. Теперь вот выстроились вдоль дорожек заповедника, высматривая «своего» клиента.
Сувениры попроще расходились влет. А вот, допустим, ваза из дуба за 25 тысяч рублей, плетеная мебель – на такой дорогостоящий эксклюзив покупателей не находилось.
Александр Шутихин из Котласа – единственный в России, кто изготавливает берестяные лодки (в точно таких же, по сведениям археологов, плавали когда-то жители Севера). Две из них хранятся в музее на Соловках. В Ярославле же мастер расхваливал покупателям крестьянскую утварь:
– Это туес, в нем хранили мед, ягоду, молоко. Глядите: ни единого шва! Не то что сейчас, все на клею. А этот музыкальный инструмент имитирует голос хищной птицы канюк. Слово «канючить» от него произошло.
И Александр пронзительно свистит в нечто, напоминающее маленькую дудочку.
Но хоть «канючь», хоть не «канючь», а народные промыслы ярославцев почему-то интересовали не сильно.
– То ли место неудачное, то ли народ у вас избалованный, – делает вывод Наталья Лыкова.
Анна КОУЗОВА