Ребёнка надо научить ценить свободу

Противники – среди них, к примеру, уполномоченный по правам ребёнка Павел Астахов – убеждены в необоснованности законодательной инициативы. Главные контраргументы: 12-летние дети психологически незрелы и не осознают последствия преступных действий, в колониях для несовершеннолетних жестокая обстановка, лишение свободы приводит к формированию закоренелых преступников, наконец, российская ювенальная юстиция не рассчитана на детей раннего подросткового возраста: отсут­ствуют специальные судьи, следователи, адвокаты, специализирующиеся на защите прав детей. Каково мнение по этому вопросу ярославских экспертов?

Наталья ШАЦКАЯ, начальник центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей:

– По-моему, нет необходимости снижать возраст уголовной ответственности до 12 лет. Это слишком маленький возраст для тюрьмы. Из моего опыта работы в подразделении по делам несовершеннолетних дети такого возраста в основном идут на кражи и грабежи. Чаще всего мобильных телефонов. Но даже если ребёнок совершил более тяжкое преступление – убийство, разбойное нападение, российские законы позволяют изолировать его от общества, поместив в закрытую спецшколу и там в жёстких условиях воспитывать. Для чего тогда колония? Перевоспитать несовершеннолетних там невозможно.

Татьяна БОНДАРЕВА, уполномоченный по правам ребёнка в Ярославской области:

– Полностью согласна с уполномоченным по правам ребёнка при Президенте России Павлом Астаховым: снижение возраста уголовной ответственности до 12 лет – необоснованная и чрезмерная мера. Заключение в тюрьму психологически незрелых ребят, на мой взгляд, усугубит ситуацию, общество получит массу закоренелых преступников-рецидивистов.

Я думаю, основные усилия государства должны быть сосредоточены не на ужесточении наказания, а на совершенствовании профилактической работы с детьми и их семьями, чтобы можно было адаптировать ребёнка в жизни до того, как он совершит преступление. Сегодня система реабилитационно-профилактической работы в стране есть, но, к сожалению, она малоэффективна. Её нужно улучшать. На мой взгляд, возможности для этого есть. Например, надо усиливать межведомственное взаимодействие. Сейчас неблагополучными семьями и трудными детьми занимаются 19 ведомств, и у каждого свои правила, нормативы, за которыми подчас не видно ребёнка. А ведь в центре как главный объект внимания должен быть именно ребёнок. Когда это произойдёт, будут получены хорошие результаты.

Повышение спроса с родителей также требует пристального внимания. Нельзя, чтобы родители-алкоголики рожали по 8 – 10 детей и с них не было бы никакого спроса за их воспитание. Надо думать, как сделать так, чтобы и в нормальных семьях родители больше времени уделяли детям. По данным социологических исследований, во многих семьях матери уделяют воспитанию ребёнка около 20 минут в день, а отцы – около пяти. Недостаток родительского внимания подчас приводит к повышению агрессии, нарушениям психики и физического здоровья ребёнка.

К сожалению, решить такие сложные вопросы в отдельно взятой области невозможно. На федеральном уровне должны быть правильные законодательные инициативы, а на местах конкретная их реализация.

Андрей КОСТЕНКО, помощник начальника Ярославского УФСИН по соблюдению прав человека:

– Законодатели ставят молодой порог уголовной ответственности. Но я считаю, такая необходимость есть, так как преступность молодеет. При этом надо избирательно подходить к малолетним правонарушителям: не всех осуждать и не каждого лишать свободы. Образно говоря, многих придётся брать на поруки. Но есть преступления, которые, безусловно, должны быть наказуемы: человек, пусть ребёнок, должен осознать всю тяжесть содеянного.

У экспертов, выступающих против законопроекта, есть возражения против колоний для несовершеннолетних. По их мнению, ребёнок, попавший в колонию, подвергается жестокому обращению и выходит оттуда закоренелым преступником. Для исправления малолетних правонарушителей якобы достаточно спецшкол. (Спецшколы курируются Министерством образования и науки. Единственная в Ярославской области спецшкола – Красноборская – недавно закрыта. В ней неоднократно происходили правонарушения с участием воспитанников. – Е. С.)

Да, колонии никого не исправляют. Но в колониях несовершеннолетние трудятся, получают образование и лечение. И там более строгая, чем в спецшколах, дисциплина. Например, чтобы получить в колонии наколку, надо «постараться» несколько больше, чем в спецшколе. В след­ственных изоляторах мне встречаются те, кто прошёл спецшколы. Все они без особых трудностей получили наколки там. Кажется, спецшколы в нынешнем варианте – это во многих случаях промежуточная ступенька к колонии.

Елена КОНЕВА, главный эксперт-психолог Ярославской лаборатории судебной экспертизы Минюста России:

– Снижение возраста уголовной ответственности до 12 лет – целесообразная мера. Участились преступления, где фигурируют дети именно такого возраста. Они выступают несамостоятельно. Их используют более взрослые лица как инструмент в совершении преступлений. Сразу оговорюсь, привлечение к ответственности не означает наказания и тем более лишения свободы. Наоборот, лишать свободы надо как можно реже не только 12-летних детей, но и 16 –

17-летних правонарушителей. Так мы будем приближаться к европейским стандартам уголовного права, где главная тенденция – смягчение наказания, связанное с лишением свободы, для людей любого возраста.

Опровергну аргумент противников снижения возраста уголовной ответственности о том, что 12-летние дети психологически незрелы и якобы не могут установить связь между совершаемым действием и его последствиями. Да, причинно-следственные связи бывают разной сложности. Некоторые люди и в 40 лет не понимают, что распространение наркотиков угрожает генофонду нации. Но в целом связь между поступком и его результатом может установить даже пятилетний ребёнок. Я в своей практике не видела ни одного 12-летнего ребёнка, который бы считал, что стащить чужую сумку хорошо и ненаказуемо. К тому же Уголовный кодекс (ст. 20. ч. 3) освобождает от уголовной ответственности несовершеннолетних, которые в момент совершения преступления не могли в полной мере осознавать опасность своих действий.

Есть разные уровни морали. Внутренняя мораль – мораль самого человека как личности, когда он не совершает преступления из собственного внутреннего убеждения. А есть мораль, основанная на страхе, так называемая общественная мораль, когда общество наказывает личность за запрещённые действия. Так вот, если мы, как общество, не можем сейчас в детях развивать внутреннюю мораль, то давайте научим бояться. Пусть мораль держится на страхе. Пусть 12-летний ребёнок знает, что если он пинает человека ногами и сводит его в могилу, то он будет за это наказан. В этом смысле снижение возраста уголовной ответственности – адекватная мера борьбы с преступностью.

Но, возможно, этот законопроект не даст однозначного результата. Чтобы бояться лишения свободы, ребёнок должен свободу ценить. А я, к примеру, в своей практике видела много детей, которым свобода не нужна. Им лучше в колонии, в спецучреждении. Кроме того, у общества должны быть альтернативные меры воздействия на малолетних правонарушителей: как и где с ними работать, не лишая их свободы.