Александр ПРОХОРОВ: «Россию губят «вредные ископаемые»
Учёным, на авторитет которого сослался Герман Греф, оказался преподаватель Ярославского государственного университета, кандидат экономических наук Александр Прохоров. Несколько лет назад, когда вышло первое издание книги, «
- Александр Петрович, вы в курсе, что вашу книгу цитирует Герман Греф?
- Сам я, к сожалению, не видел этой передачи, но мне о ней рассказали коллеги. Конечно, приятно, что столь занятой человек, как Греф, нашёл время её прочесть и что она ему понравилась.
- Расскажите, пожалуйста, о том, как она создавалась.
- Эту книгу я писал 17 лет. Задумал её ещё в годы махрового социализма. Мне довелось побывать в разных уголках Советского Союза, и я обратил внимание на то, что люди разных национальностей по-разному относятся к работе. Уже тогда я начал задумываться о том, что есть какие-то национальные особенности мышления, формирующие экономику страны и законы, по которым она развивается, и начал накапливать материал. Помимо преподавания в те годы я уже работал на производстве и с интересом наблюдал, как развиваются отношения внутри коллектива, как это влияет на микроклимат предприятия, на эффективность его работы. Начал понимать некоторые закономерности, присущие именно российскому методу управления экономикой.
Правда, в те годы все мои наблюдения и выводы приходилось держать при себе, - было понятно, что издать такую книгу при советском режиме мне никто не позволит. Просто откладывал всё это в голове, не ведя никаких записей. А после падения «железного занавеса» в 1995 году я на полгода уехал в США на стажировку по корпоративному управлению. Там я окончательно убедился в том, что в России существует отдельная модель управления. И если, к примеру, японская, американская модели управления описаны и изучены, то описанием русской модели управления просто никто не занимался. Тогда я решил написать книгу.
В те годы я параллельно с преподаванием в университете работал финансовым менеджером в коммерческой фирме, потом директором по персоналу и социальным вопросам на Ярославском шинном заводе, и в процессе этой работы пришло окончательное понимание, что такое русская модель управления. Осуществить мою мечту о книге удалось только в 1999 году.
- Почему за издание вашей книги взялся журнал «Эксперт»?
- Этот журнал я всегда читал и очень уважал за высокий профессионализм авторов. Для меня большим авторитетом был научный редактор «Эксперта» Александр Николаевич Привалов. И вот я, провинциальный житель, человек «с улицы», набрался окаянства, приехал в Москву, пришёл к нему в кабинет и предложил свою рукопись. Он пообещал прочесть и высказать своё мнение. А через два дня Привалов сам позвонил мне и сказал: «Будем печатать!» Для меня это был большой комплимент.
С тех пор книга выдержала четыре издания.
- Так в чём же всё-таки суть русской модели управления, её отличие от других?
- Как показывает история, самые эффективные модели у тех великих держав, которые определяли судьбы человечества. Такой державой на протяжении долгого времени была и Россия. Русская модель подобна маятнику, который раскачивается, переходя из нестабильной фазы в стабильную, из застоя в кризис, из кризиса в застой. В кризисной фазе - это достаточно жёсткая модель, которая в некоторые периоды строилась исключительно на страхе смерти, а в стадии застоя - тишина и покой.
Российская экономика построена так, что периоды разгильдяйства и ничегонеделания сменяются периодами авралов и ударного труда, как в годы первых пятилеток. Причём это характерно не только для производства в целом, но и для менталитета каждого конкретного человека. Механизмы взаимодействия наших людей таковы, что одновременно продолжать текущую деятельность и изобретать новое - это мы не можем. Это особенность нашего устройства, национального менталитета; мы так работаем.
Посмотрите, к примеру, как учатся большинство студентов - весь семестр они валяют дурака, спят на лекциях, а в сессию начинается интенсивная работа, они перелопачивают огромное количество материала и умудряются успешно сдать экзамены. Так же, авральным методом, испокон веков работали наши крестьяне и строители, по этому же принципу устроена и политическая жизнь в России.
И всё же, несмотря на кажущуюся странность и иррациональность этой модели, она работоспособна. С этой моделью управления наша страна смогла стать крупнейшей по территории, немалой по населению, получить влияние в мире. Ведь после Второй мировой войны СССР прямо или косвенно управлял половиной человечества. В истории такое мало кому удавалось.
- Что же вы предрекаете россиянам?
- Перспективы не особенно радужные. По степени угроз, которые сейчас возникают для нашей страны, грядущее сопоставимо разве что с периодом Смутного времени. На мой взгляд, в ближайшее время Россию ждёт период очень опасный и в экономическом, и в социальном плане.
Причина в том, что мы в последние годы живём экспортом нефти и газа. Это вырабатывает менталитет потребительского общества и не стимулирует развитие таких сфер, как наука, высокие технологии, культура и искусство. Нашей экономике не нужно образованное население, а нужны люди, обслуживающие нефтегазовую трубу. Мы перестали быть бедной страной, люди перестали жить скудно. Труба непосредственно кормит людей. И уже нет стимула получать образование. Мы видим, как упрощается наша страна, она становится примитивной, несложной. Это сказывается во всех сферах: в образовании, экономике, политике, культуре. А дальше процесс будет идти всё быстрее. В материальном отношении Россия будет богатеть, но уровень культурной жизни и общей цивилизованности упадёт.
Что мы получим в итоге подобных процессов уже в XXI столетии? Массовый отток населения из России. Побегут в первую очередь люди, которые воспитывались в расчёте на другую страну - ту, в которой есть образование, наука, культура; скоро от основных атрибутов современной цивилизации в России мало что останется. Пока людей сдерживает то, что некуда эмигрировать, а когда, лет через 15 - 20, Украина и Белоруссия войдут в Европейский союз и превзойдут Россию по развитию общественных институтов, по структуре экономики, станут странами с более развитой политической сферой, с большей степенью демократии, многие русские поедут жить туда. Перспектива переехать в более цивилизованно развитую страну, при этом не меняя языковой среды и культурных привычек, соблазнит очень многих россиян.
Но, с другой стороны, поскольку Россия будет очень богатой страной, к нам поедут люди из бедных районов мусульманских государств. Россия превратится в нечто похожее на вращающуюся дверь, как в отелях. Коренное население будет уезжать на Запад, а к нам с юга и востока будут ехать бедные и менее образованные слои населения. И потери, которые понесёт Россия, будут гораздо больше, чем те, которые мы получили в период Гражданской войны.
На мой взгляд, это будет самое «рискованное» столетие. Если Россия его переживёт, то нация и страна сохранятся на очень долгий период. Если же нет - от великой державы останутся одни воспоминания.
- Может быть, этот процесс санкционирован западными государствами, которым нужны обширные российские территории?
- На мой взгляд, никакого заговора здесь нет. Как сказал бывший российский олигарх, а впоследствии грузинский министр Каха Бендукидзе, Россию губят «вредные ископаемые» (те, которые в учебниках именуются полезными ископаемыми - газ, нефть и т. д.).
Главное, что мы потеряли за последние десятилетия - это стимул, который заставлял людей достигать вершин. Сейчас этого стимула нет практически ни в одной сфере. Причём эти изменения приобрели такой размах, что они уже осознаются многими.
Люди видят, что базовая прослойка благополучных людей - это, как правило, люди не сильно образованные, среднего уровня, и именно эта прослойка задаёт тон. Вся среда со школы учит: не надо стремиться к совершенству. Надо быть социально адаптированным, уметь вступить куда нужно, сказать что следует, договориться с сильными мира сего, быть в нужном стаде. В общем, уметь пристроиться.
Самое страшное в том, что середнячковый принцип проецируется уже и на сферу науки и культуры. И это горько - видеть троечников от живописи, литературы и кино. То же самое происходит и в науке, и в образовании, и дальнейшие перспективы у нас - превратиться в страну троечников.
- Неужели всё так безнадёжно и ничего нельзя сделать, чтобы не допустить гибели страны?
- На мой взгляд, есть только один способ спасения России - смена элит и приход на ключевые позиции в экономике, политике и культуре энергичных людей, способных и желающих коренным образом изменить ситуацию в стране. Так было в конце XVII века, когда отсталость России была наибольшей за всю тысячелетнюю историю России, однако небольшая группа людей, собранная Петром Первым, смогла эту отсталость преодолеть и вывести страну на передовые рубежи (разумеется, не во всех отраслях и сферах жизни общества).
- Среди наших политиков вы видите таких героев?
- Я думаю, что такие герои ещё не вышли на общественную сцену. Пока мы живём ещё как бы в допетровскую эпоху. Современные политики олицетворяют сырьевой этап жизни страны. Русские в массе своей ещё не осознали пагубность пути, по которому мы идём. Ну, могли ли понимать Брежнев и Косыгин, что, начиная экспортировать нефть и газ в Европу, они подписывают смертный приговор своей стране и обрекают будущие поколения соотечественников на деградацию? Они и подумать не могли, на что они обрекают своих внуков.
- Раз это пока такая долгая перспектива, каким, на ваш взгляд, будет следующий, «послекризисный» период?
- Несмотря на то, что мировой кризис затронул Россию, пожалуй, сильнее, чем большинство стран мира, он не совершил перелома, необходимого для наступления нового этапа развития российской экономики. Из-за огромных размеров накопленного стабилизационного фонда в нашей стране не наступил собственно кризисный период, когда совершаются инновации, осваиваются новые отрасли, новые технологии, новые идеологии и так далее. Мы не смогли выйти из очередного застойного этапа. Мы осваиваем то новое, что нахватали в 90-е годы. Думаю, что всё то, что было привнесено тогда в Россию, будет перевариваться ещё как минимум лет десять.
- Вам приходится читать лекции по экономике России в других странах. Как вас принимают? На ваш взгляд, какое отношение к России за рубежом?
- С одной стороны, Россию воспринимают как достойного партнёра, но с другой - на Западе привыкли верить цифрам, и потому неизменно возникает вопрос: если ты такой умный, то почему такой бедный? Если вы такая высокоорганизованная страна, почему вы не производите высокотехнологические товары, а вывозите сырьё? Ведь со времени распада СССР прошло почти два десятка лет, а Россией не было раскручено ни одного нового бренда. Иностранцы могут хорошо относиться к России в связи с нашей культурой, искусством, литературой (русская литература превратилась в такой же бренд, как русская водка), но, увы, почти всё это в прошлом.
Пожалуй, единственная потенциально удачная попытка - это гражданский региональный самолёт «Суперджет-100», двигатель которого разработали (совместно с французами) в Ярославской области, в НПО «Сатурн».
- И последний вопрос. Александр Петрович, если всё-таки ваш негативный прогноз сбудется и Россия и дальше пойдёт по пути сырьевой державы, вы покинете страну?
- Поскольку я изучаю русскую модель управления, мне никак нельзя отсюда уезжать. Я в более выгодном положении, чем представители естественных наук. Чтобы заниматься научной деятельностью, биолог идёт к микроскопу, физик едет к экспериментальной установке, а предмет моего изучения - за порогом моего дома. Вот она - страна, среда вокруг меня. У меня нет специальных инструментов для её изучения. Я как первобытный охотник: приложил ухо к земле и слушаю, кто где топает. И когда долго, годами «слушаешь землю», начинаешь видеть в малейших оттенках поступков людей, в небольших изменениях тех или иных количественных параметров признаки грядущих радикальных сдвигов.
Для меня важно всё: как люди разговаривали три года назад и как сейчас, что писали тогда и что пишут сейчас, что показывают по телевидению и говорят по радио, какая мода, как ездят водители, каковы способы парковки и как таксисты высаживают пассажиров. Когда начали бросать окурки в окно, когда и где перестали и перестали ли вообще... Из таких мельчайших деталей - бытовых, производственных, учебных - складывается картина изменений общества. И тогда многое можно понять и спрогнозировать. Нужно только постоянно «слушать землю», быть погружённым в нашу среду и непрерывно анализировать увиденное и услышанное. Это, конечно, дедовская технология, и с такой технологией быстро книгу не напишешь, но мне она нравится. К тому же она соответствует русской модели управления - копишь, копишь годами какие-то наблюдения, а потом в авральном режиме за несколько месяцев рождается книга.
Комментарии: