Крушение цитаделей

Ну конечно, единственный человек, который по итогам не только выборов, но и упомянутых демонстраций мог оказаться в интеллектуально-насыщенной, по крайней мере как это замышляется и иногда осуществляется, ночной программе «Познер», – это боксёр Кличко! Которого Познер в самых первых фразах программы беззастенчиво, хотя на вид ласково, сравнил с комплектом мышц по фамилии Шварценеггер.

Найти такой забавный и лукавый выход из щекотливого положения – пригласить не политика или экономиста, не учёного или представителя художественной сферы, а спортсмена. Демонстрация силы мышц? Демонстрация диапазона принципов и свободы манипулирования психологическими состояниями? Славный, не скрывающий своей интеллектуальной слабости мужчина, который (цитирую без купюр и редактуры) в женщинах ценит жен­ственность, о своих слабостях не хочет говорить, чтобы ими не воспользовались, а вместо трёх любимых писателей назвал только двух – Пушкина и Веллера.

Думаю, эта программа Познера для молодых журналистов – ещё и демонстрация того, что в профессии нет безвыходных положений, поскольку выход можно найти и в форточке, которая откроется, чтобы выпустить запах гари, и в той ямке, которая предназначалась в известной сказке, чтобы крикнуть туда и никуда более, про ослиные уши царя Трояна...

Телевидение подчас превращает обычных людей в шутов (визитёры программы Малахова «Пусть говорят», где то рыдают над сирыми и убогими, раздувая скандалы, то умиляются по поводу всяких круглых и иных дат, включая день рождения актрисы Новиковой, а чуть ранее 30-летие Собчак или 40-летие Орбакайте). И, конечно, ТВ особенно радуется возможности вернуться к истории настоящих, едва ли не великих шутов (накат программ к 90-летию Юрия Никулина в воскресном эфире почти на каждом канале) или близких к шутам людей, к примеру актёрской профессии (программы, посвящённые 70-летию Виталия Соломина). Ну где взять новые факты? Да и даже новые ракурсы и оценки тоже взять негде: передачи делают одни и те же люди, которые в тоне слащавой колыбельной повествуют и о радостях, и о бедах известных людей; именно такой ласково-дамский вариант истории жизни Соломина предъявила на Первом канале В. Пиманова. Только давайте не будем путать её с супругом, интеллигентно-брутальным специалистом по законности и справедливости

А. Пимановым, который теперь почему-то стал сенатором от... Тувы.

Как видите, уважаемые читатели-зрители, при всём желании не касаться однообразной и не всегда приятной политической проблематики в ожидании светлого нового года никак не получается. Что же, тогда несколько фраз о крушении и о цитадели, а также о крушении цитаделей.

О «Крушении». Фильм этот, сделанный известным, склонным к разумной взвешенности и дидактичности подачи материала Дмитрием Киселёвым, который именно 20 лет был известен как ведущий новостных программ, то есть работал в гуще информации, проблем и недоразумений, оказался откровенно скучным. Повторял то, что старшее и даже относительно молодое поколения пережили на собственном опыте. Но не акцентировал того, что по прошествии 20 лет надо бы осознать, как произошло, что в России конца прошлого и начала нынешнего века столь резкие изменения не обрели кровавого оттенка? Люди ли поумнели, власть ли оказалась гуманной, механизмы ли новые заработали? И куда это Русь всё ещё несётся, а эгоистичные (или неумелые) «возницы», которые все 20 лет только и стараются взобраться на облучок и подёргать вожжи, пытаются её очередной раз «накренить» и вывести на очередной новый путь? Но – нет ответов, ибо фильм оказался полностью о прошлом и ни капли не прояснил связь тех хаотичных и для кого-то и сегодня самых ярких в их личной судьбе событий с событиями сегодняшними и тем более завтрашними.

Следовательно, «Крушение СССР» оказалось – естественно, по моему мнению – крушением цитадели аналитического кино на современном телевидении.

Далее – об эпопее Н. Михалкова. Прежде всего объяснюсь: к режиссёру Михалкову, автору таких лент, как «Свой среди чужих...», «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Обломов», «Родня», а также уникальных по тонкости камерных лент «Без свидетелей» с Михаилом Ульяновым и Ириной Купченко и «Пять вечеров» с Людмилой Гурченко и Станиславом Любшиным, – к автору именно этих лент, ибо другие, менее значимые, с моей точки зрения, здесь не называю, я отношусь как к талантливому мастеру, чьё творчество делает честь его родине. Я не думаю, что сила этого режиссёра заключена в умении выстраивать многолюдные и вообще многофигурные киноэпизоды, не думаю, что его сила – в многоцветье, в шумных и, честно говоря, псевдоэффектных лентах, какими были и «Сибирский цирюльник», и номинант на «Оскара» «Урга», и в значительной степени тот первый и теперь уже достаточно давний опыт оскароносных «Утомлённых солнцем», который имел и замечательные лирические, элегантно стилизованные эпизоды с тонким, парадоксальным Олегом Меньшиковым, с холодновато-женственной Ингеборгой Дапкунайте и роскошно-гедонистичным самим Михалковым. Фильм, «Цитадель», который мы смотрели на прошлой и позапрошлой неделях, сколько сил хватало (я не про относительно позднее время, а про однообразие кадров, про невнятность сюжета и фантастическую безвкусицу сентиментально-лубочных картинок с вымазанными кровью людьми и широко раскинувшимися, на вид мирными русскими просторами), оказался грустной и нереализованной по сути претензией на эпическое повествование.

Вопрос, на который не удаётся найти ответ, – повествование-то о чём? О жестокости отдельно взятых служителей беззакония на фоне мягкой человечности вождя народов Сталина, из любви к которому умирали и воевали? О бессмысленном единении высших офицеров с безропотно-послушными солдатами, причём единении не столько в боях, сколько в выпивке и пляске? О женской бессловесной любви, верности, способности к самопожертвованию (главная метафора – потеря речи младшей дочерью развенчанного командарма, то бишь дочерью увенчанного режиссёра)? Или о том, что, сколько этих крикливых и бестолковых русских ни убивай, колонны танков будут «переть напролом» к неизвестной цели, спиной к зрителям, дулами пушек в отдалённую перспективу, как это и происходит в финальных кадрах ленты?

Полагаю, что цитадель в виде киноэпопеи, которую добросовестно и долго сооружал талантливый патриот Никита Михалков, потерпела крушение. Как и цитадель в виде большого советского государства, о котором без любви и сожалений бегло вспоминали на прошедшей неделе. Факт крушения очевиден. Но злой радости он не должен бы вызывать, ибо крушение в любом случае – это боль, даже гибель, последствия которых никому не известны.