Игра в классики

Пианистка Ксения Башмет и кларнетист Игорь Федоров рассказали о том, чем провинциальная публика отличается от столичной, когда начинать приучать детей к хорошей музыке и как превратить лифт в филармонию

Фестиваль Юрия Башмета, завершившийся 8 мая, подарил минуты прекрасной музыки не только жителям Ярославля. Артисты с мировыми именами приезжали в Мышкин, Рыбинск, Гаврилов-Ям, чтобы выступить всего перед несколькими десятками зрителей. Ксения Башмет, дочь известного дирижера, и Игорь Федоров, чье имя внесено в Золотую книгу талантов планеты, сыграли на благотворительном концерте в Ростовском кремле произведения Брамса и Бетховена. А потом ответили на несколько вопросов.
– В залах филармонии в основном можно встретить пожилых людей или студентов-музыкантов. Молодежь не хочет слушать классику. Почему?Ксения Башмет: Молодому поколению элементарно скучно, ребята не привыкли понимать сложную музыку. Для них высидеть симфонический концерт – что-то невыносимое. Когда-то музыкальное образование было одним из обязательных. А сегодня само государство почему-то не заинтересовано в том, чтобы насаждать любовь к искусству. К музыке не относятся как к серьезному предмету, в школах она преподается лишь до третьего класса. Между тем начинать нужно еще с детских садов – просто регулярно включать малышам классику, это же просто.
Игорь Федоров: В моем дет­стве, в 80-х, хорошей музыки было в разы больше: она звучала по радио, по телевизору транслировали концерты. Сейчас все это осталось на единственном канале «Культура». У меня, например, не подключены МТВ и МУЗ-ТВ. А НТВ – это вообще какой-то кошмар. Откуда взяться тяге к прекрасному? Я выступаю по миру и могу сравнивать. Вот Европа или, скажем, Япония: там Моцарта, Рахманинова, Чайковского можно услышать в лифтах гостиниц, в магазинах, ресторанах. Это своеобразный показатель, уровень развития – вот так по лифту можно судить обо всей стране. У нас же сегодня какое-то культурное обнищание. Я убежден, что Россию мы потеряли еще в 1917 году. Надо было революционеров расстреливать, а не уничтожать весь цвет нации.
– Актеры часто говорят: «Не дай бог, мой ребенок выберет ту же профессию, что и я!». Как обстоят дела с преемственностью в среде музыкантов? И.Ф.: У меня недавно родилась дочь, так вот я хочу, чтобы она стала метеорологом (смеется). Замечательная, по-моему, профессия: примерная температура, возможны осадки. Ах, осадков не было? Ну так вам же сказали, возможно, а не точно. Ну а если серьезно, у музыкантов, как и у актеров, неблагодарная работа с очень трудными, размытыми критериями оценки. Ведь просто безупречно сыграть по нотам недостаточно, чтобы по-настоящему тронуть слушателя. А что для этого нужно сделать? Не объяснить! Сам я буквально вырос за кулисами Большого театра. Наверное, для меня все было решено еще тогда. Впервые вышел на сцену в сопровождении оркестра в 7 лет, в 13 уже гастролировал. Но все же, надеюсь, моя дочь выберет другую профессию.
К.Б.: Мой отец тоже не хотел делать из меня музыканта. Но однажды родители затеяли ремонт, и меня отправили к бабушке с дедушкой во Львов. И там, втайне от родителей, дедушка устроил меня в нулевку в музыкальную школу. Когда я вернулась в Москву, выбора уже не было.
Мой сын – ему четыре с половиной года – уже вовсю на скрипочке играет. Считаю: главное, чтобы ребенку это нравилось. Если же окажется, что настоящих способностей у него нет, думаю, я успею все вовремя прекратить. Ведь тянуть музыкальную лямку, не обладая талантом, – адское испытание.
– Вас, Ксения, не тяготит статус дочери знаменитости? Сам отец вас строго судит?К.Б.: Конечно, поначалу у меня возникали мысли – все зрители в зале сидят и думают: «Ага, мы знаем, чья ты дочка. Ну-ну, посмотрим, как ты там играешь». В переходном возрасте я даже хотела все бросить, в музыкальной школе была среди отстающих и решила стать режиссером. Это, пожалуй, единственный случай, когда отец применял ко мне давление. Убеждал: «Это твое». И оказался прав. Уже через несколько месяцев я стала получать огромное удовольствие от игры на пианино.
А отец у меня очень добрый. Мы с ним из тех людей, которых обязательно нужно хвалить, а не ругать. После концерта папа сначала обязательно скажет: «Это было гениально!», а уже потом: «…но вот в этом месте нужно было взять такую-то ноту». Играть с ним на одной сцене огромное удовольствие и бесценный опыт.
– Как относитесь к современной музыке? И.Ф.: Сам я играю не только классику, но и джаз. К качественной популярной музыке отношусь замечательно. Например, Сергей Мазаев – мой хороший друг. У нас с ним даже есть совместная программа – дуэт для двух кларнетов (Сергей тоже владеет этим инструментом). Вообще я не отрицаю ни современную музыку, ни живопись, ни литературу, если это сделано талантливо.
К.Б.: В обычной жизни я открыта для всего, кроме шансона: люблю Стинга, очень талантливым считаю Володю Преснякова.
– А в клубы ходите?И.Ф.: Нет. Для меня идеально лечь спать в пол-одиннадцатого.
К.Б.: Недавно я решила проверить, что выдает интернет при запросе на мое имя. Первой же строкой высветился гей-портал. Оказалось, в каком-то интервью я обмолвилась, что хожу в нетрадиционные клубы – там никто не достает. Прославилась, где не ожидала.
– Игорь, вы выступали перед королевой Великобритании и Папой Римским. Сегодня вы играете для небольшого числа провинциалов. Для вас принципиальны такие различия?И.Ф.: Качество игры всегда должно быть на одинаково высоком уровне. Поэтому для меня абсолютно не важно, кто сидит в зрительном зале. Другой вопрос, какое впечатление эти люди оказывают на меня самого. К примеру, очень поразил Владимир Путин. У него уникальный интеллект: на любую тему, будь то высокое искусство или отсутствие смесителей в кранах в Лондоне, может рассуждать как профи.
К.Б.: Вот сегодня в Ростовском кремле публика аплодировала между частями произведения. Вообще-то так делать не принято. Но это не бескультурье, а степень благодарности, которая встречается именно у провинциальной публики. Здесь всегда принимают теплее. Вообще отец не раз уже говорил: «Нужно позволить людям хлопать, когда им хочется, – человек должен наслаждаться музыкой, а не сидеть зажатый».
Анна КОУЗОВА